Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Император Александр всегда питал чувства религиозные среди двора, вместе и суеверного, и безбожного. В первые годы своего царствования прижал Он к своему взволнованному сердцу ученого, который сказал ему со всей искренностью: «Верую в Бога и в Иисуса Христа». Победа в Лейпцигской битве воспламенила Его чистую душу[681]. Чувствуя нутром помощь Божества и черпая силу из этого возвышенного чувства, Он восславил с энтузиазмом Господа – спасителя Европы на поле боя, дал обет воскресить Религию, еще более униженную, чем Европа, и основал Священный союз, надеясь (однако тщетно) отыскать в других коронованных особах чувство, подобное его собственному. С тех пор придворные и чиновники сделались богомольцами и, чтобы прикрыть стыд прошедшей жизни, постановили, что чем больше человек грешил прежде, тем более набожным должен он слыть ныне, потому что милость Господня даруется по преимуществу великим грешникам. С тех пор люди, прежде единодушно презираемые за их пороки, были возведены в ранг святых и потеснили людей честных и истинно религиозных, у которых за плечами была целая жизнь нравственная и христианская без аффектации и лицемерия. В довершение всего единственный придворный по-настоящему набожный (граф Карл Ливен), который мог бы противостоять этому потоку безверия и низости, совершил ошибку: борясь за чистоту веры, поссорился он с протестантским духовенством, остался в одиночестве и тем ускорил удаление свое от духовных дел, которое ему давно готовили, чтобы избавиться от его неудобной добродетели. Совершилось и куда худшее: слили воедино Политику и Религию и превратили вторую в служанку первой, заставив ее проповедовать, с кнутом в руке, покорность как первейшую добродетель христианскую: хитрость старая и хорошо известная, но всегда действенная. Император Александр избавил Европу от тирании одного человека и Польше даровал конституцию; но в России Религии поручено было души русских людей сделать рабскими, рабскими в царствование Государя, который желает управлять людьми, а не машинами, который однажды сказал автору сей записки: «Не хочу я, чтобы народное просвещение ослабляло характер юношества, чтобы в государственной службе моей люди безвольные трудились». Нет развращенности более страшной, более губительной для всех основ жизни мирской и христианской, нежели та, которая порождается злоупотреблением Религией. Римский двор, породивший все пороки и все преступления, смог развратить христианство средневековое, лишь проповедуя ту самую полную покорность, которую проповедуют и в обеих инструкциях ректору и директору; именно она руками иезуитов воспитала Равальяка и Дамьена и стоила жизни Иосифу II и Ганганелли[682]. Славнейшая победа иезуитов нынешних в том состоит, что обманули они своего личного врага, князя Голицына, вынудили его проповедовать их правила во всех учреждениях народного просвещения и готовить невольно их возвращение в Россию[683]; сбросят они этого министра и поставят на его место г-на Магницкого, автора обеих инструкций и чудовищного проекта, предлагающего все гимназии и уездные училища превратить в пансионы, – проекта, опасность коего автор сей записки Императору уже раскрыл, прежде чем попытались сей проект Ему представить. – Нет, Религия Иисуса Христа, сия кроткая Религия, которая, говоря словами Писания, души освободила от ига Закона, сия святая Религия, сия Религия милосердия и любви, сия Религия, которая проповедует во весь голос уважение к детству, не нуждается ни в уловках, ни в деспотизме, чтобы в сердцах царить; проникает она в них без ухищрений, согревает их, не сжигая; ведет их к спасению без насилия; учит их смирению без низости; проповедует им верность царям без раболепства. Ее истинные средства суть единственные, которые к цели приводят; все прочие, которыми страсти человеческие их заменить пытаются, духу ее не отвечают и могут лишь изгонять ее из сердец, по видимости возводя на престол.

* * *