Каирские хроники хозяйки книжного магазина

В 2014 году со мной связался репортер журнала Forbes Middle East, составлявший вместе со своей командой список «200 самых влиятельных женщин Ближнего Востока». Меня в нем поставили на шестидесятое место. Я спросила, как они измеряли влияние, мне ответили, что расчеты производились по сложной матричной схеме, учитывающей различные факторы. Мужской же список учитывал размер состояния – рассчитать его проще. Интересно, почему они поступали именно так.

Они пригласили всех нас, влиятельных лауреаток, на церемонию награждения в отеле One & Only на Палм-Джумейре, искусственном архипелаге в Дубае. Отель настолько утопал в роскоши, что казался пародией на себя. Я долго шла по мраморным коридорам, пока добралась наконец до длинного языка красной дорожки, обрамленной по обеим сторонам портретами лауреаток. По всему залу вокруг – опять сплошной мрамор, золото, перламутр и лепнина. Изящно сервированные столы были увенчаны букетами из ниспадающих ветвей орхидей. Это был словно свадебный банкет со множеством невест, их бессчетными подружками и всего несколькими женихами.

Я с восторгом оглядела других влиятельных женщин. Большинство пришли со своими лучшими подругами, дочерями или матерями, и я почувствовала укол совести: нужно было взять Хинд, или Нихал, или, может, даже маму, хотя она всегда умудрялась отравить моменты моего триумфа своей ложкой дегтя. Как в 2011 году, когда журнал Time взял у нас с Хинд интервью и опубликовал его с фотографией нас обеих, «предпринимательниц, в чью историю сложно поверить». Материнскую гордость за дебют дочерей в Time тут же омрачила неаккуратность моих бровей.

– Милая, ну неужели нельзя было подправить их?

– Мам, если бы моя внешность была залогом успеха, клянусь, я бы давно ею занялась.

Но даже без своего вечного критика я при первом же взгляде на окружающих женщин почувствовала себя какой-то непричесанной и недостаточно нарядной: здесь было все, от бальных платьев в духе принцессы Жасмин и более традиционных для Эмиратов нарядов типа абайя до деловых костюмов. Я же была в шелковом платье цвета хаки с запа́хом и простых удобных балетках. Меня представили телеведущей, которая возвышалась надо мной, раскачиваясь на своих шпильках словно маятник. Она подвела меня к заднику, поставила под углом к камере, заставив выбросить вперед левую ногу, и стала брать у меня интервью. Я проклинала себя за то, что не стала наносить тональный крем или пудру – их я использовала только для свадеб: мое лицо будет на видео слишком блестящим по сравнению с матовым лицом журналистки.

Оглушительный голос объявил о прибытии шейха такого-то и начале церемонии. Влиятельных женщин усадили за столики впереди, всех сопровождающих отправили за более дальние. Свет погас, зазвучала энергичная музыка, и началось лазерное шоу. Наконец я услышала, что назвали мое имя. Я встала, взобралась на сцену, пожала руку шейху, забрала свою стеклянную табличку с золотой надписью, поулыбалась камерам и спустилась вниз. Когда все награды были розданы, я схватила холодящую руки табличку и, пригнувшись, помчалась в темноте в конец зала, чтобы тихонько улизнуть.

В последующие месяцы и годы я не раз вспоминала о чувстве неловкости, которым был омрачен тот вечер. Все эти женщины получали признание своей влиятельности в окружении других женщин – на церемонии практически не было мужчин, за исключением раздававшего награды шейха. И, думаю, все мы без лишних слов понимали одно и то же: в большинстве случаев мужчины чувствуют себя некомфортно, участвуя в чествовании женщин. Когда мне было двадцать с небольшим, я часто ходила на торжественные мероприятия, посвященные Международному женскому дню. Горстка мужчин, которые там присутствовали в качестве символа, всегда произносили какие-то напыщенные и заискивающие речи, отчего было еще заметнее, что они чувствуют себя неловко.

Через несколько недель после церемонии я получила свой фотопортрет формата А3 с подписью «Самые влиятельные женщины Ближнего Востока» над логотипом Forbes. Моя поза со скрещенными на груди руками выражала силу и уверенность. Дочери так мной гордились, что решили повесить эту фотографию на кухне рядом с холодильником, прямо над мусорным ведром.

Глава 5. Беременность и воспитание детей

Полки Diwan узнали о моей беременности первыми – после Хинд и мамы. Я тайком стащила с них книгу «Чего ожидать, когда ждешь ребенка» и отправилась читать ее в полном одиночестве, так, чтобы никто не заметил. Грядущие перемены пугали меня, как и мою маму. Помню, как я пересказывала ей краткое содержание этой книги – о том, что будет с моим самочувствием и как будет меняться мое тело, – а она смотрела на меня с тревогой на лице. В глубине души я понимала, что пытаюсь контролировать неконтролируемое. Но мне казалось, что, если я смогу составить четкий план беременности, я вновь почувствую себя самостоятельной и независимой женщиной.

– Помню, как, будучи беременной Хинд, я часами сидела под дверью врача, ждала, пока он меня примет, и курила.