Каирские хроники хозяйки книжного магазина

Меня раздражали предубеждения о женщинах, которые существуют в нашей культуре: в частности, то, что материнство может и должно перекрыть собой все другие обязанности. В моем случае ничего такого не было. Во время своей первой беременности я работала вплоть до того дня, на который мне было назначено кесарево сечение. И через три недели я уже вернулась в Diwan, потому что страстно хотела отвлечься от чувства катастрофической нестабильности, которое вызвало во мне материнство, и вернуться к своим полкам с их порядком и привычному, спокойному укладу, который был у меня на работе.

Некоторые из этих чувств вышли на поверхность только после разговора с совершенно незнакомым человеком. В 2008 году один женский журнал попросил меня как женщину, у которой все есть – под «всем» подразумевалась успешная карьера и семья, – дать интервью. Правда, реальное положение моих дел было гораздо менее блестящим. Я развелась с Номером Один и осталась с двух- и четырехлетней дочерями и шестилетней Diwan на руках. Мы только что открыли третий магазин в районе Маади. Район этот изобилует зелеными насаждениями, и внушительную долю его многочисленного населения составляют иммигранты. Чтобы оценить потенциал будущего филиала, мы открыли маленький киоск в построенном недавно торговом центре Carrefour City Centre Mall. Поскольку там нас ждал почти мгновенный успех, мы начали подыскивать себе постоянное место и в итоге остановили свой выбор на Девятой улице, местном аналоге улицы Двадцать шестого июля. Здесь, как мы знали, проходил активный пешеходный поток, поэтому мы согласились на первое попавшееся здание, хотя находилось оно на менее популярном конце улицы. Мы рассчитывали, что наш бренд привлечет людей и заставит их продлить свой привычный маршрут. Но через несколько месяцев после открытия мы начали сомневаться в правильности своего выбора. Пешеходный поток оказался нестабильным и не сильно влияющим на объем продаж, а иммигранты, кажется, предпочитали брать книги взаймы или обмениваться ими, а не покупать новые. И это было еще до того, как глобальная экономическая рецессия в полную мощь ударила по многонациональным корпорациям, сотрудники многих из которых и проживали в Маади. Помимо всего прочего, нам стало еще труднее распределять работников и развозить товар теперь уже по трем магазинам.

Я согласилась встретиться с журналисткой в Маади, в нашем новом кафе. Она оказалась крашеной блондинкой с толстым слоем макияжа на лице. На ней была обтягивающая кофточка с цветочным орнаментом и черная юбка. Журналистка прибыла раньше назначенного времени – и я мысленно похвалила ее за это. Как только мы заказали себе по капучино, она начала с обычного набора вопросов: как возникла идея открыть Diwan? С какими трудностями мы столкнулись? Каково работать с сестрой и подругой? Как мы решаем спорные вопросы? А затем она добралась до неизбежного: «Как вы, будучи женщиной, совмещаете домашние и рабочие обязанности?»

– Никак. – Я сглотнула. – И пытаться не буду. И я не верю тем, кто утверждает, что им это удается. Никто не спрашивает мужчин, как они находят баланс между потребностями своей семьи и детей и своей профессиональной жизнью. Я бессовестная работающая мать. Я вечно пропускаю купания и смену подгузников. С моими детьми все время сидит няня. Порой я возвращаюсь домой такая уставшая, что не хочу ни играть с дочерями, ни читать им книжку на ночь. Но я сделала свой выбор. Я хочу, чтобы мои девочки росли в доме, где мама работает. Я мать-одиночка, и я горжусь этой ролью и благодарна за нее.

Журналистка испуганно уставилась на меня.

Я сказала ей правду, хотя и не была до конца честна. Я не описала глубину моего ужаса. Не упомянула свою неспособность подобрать нормальный детский крем от опрелостей. И не сказала о том, что каждый раз выскребаю из-под своих ногтей остатки крема, чтобы избавиться от любых следов контакта с ним. Срыгивания Зейн были для меня целым испытанием. Каждый раз, когда это происходило, я чувствовала себя униженной. Я задерживала дыхание, когда застегивала заклепки на ползунках Лейлы, и молилась про себя, чтобы под конец не выяснилось, что я пропустила какую-то одну и мне придется начинать все с начала. Меня пугал детский плач: я не могла его унять и понять его причины. Даже мои победы казались мне такими же жалкими и ничтожными, как симметрично заклеенный использованный подгузник.