Каирские хроники хозяйки книжного магазина

Став матерью, я сама начала сталкиваться с этим диссонансом между родителем и человеком. Я видела, как мои друзья открывают своим детям не всю свою личность, а только некоторые ее стороны. Но по мере взросления детей делать это становится все труднее, потому что все меньше и меньше информации проходит мимо них незамеченной. Они уже понимают все, что видят и слышат, – как Лейла, которая пришла ко мне поговорить про отцовские измены. Но, к счастью или несчастью, у меня никогда не было времени, чтобы разделять свои роли: с детьми я была той же Надей, которой была на работе или с друзьями в баре. В школе они узнали о вреде курения и пришли от этого в ужас. Но я, даже после того как бросила, все равно время от времени выкуривала сигарету – и не пряталась при этом в ванной, как делали другие знакомые мне матери. Когда они спрашивали меня о сексе, наркотиках и алкоголе, я старалась говорить правду. Я решила, что лучше скажу лишнее, чем буду врать. Я уверена, что, как и все родители, я передала им свои неврозы. Чем больше я искала «правильные» модели поведения, соответствующие советы и руководства, тем больше убеждалась, что пытаться контролировать процесс беременности и воспитания детей – сизифов труд. Нам остается только делать то, что в наших силах, и надеяться, что мы хотя бы сумели минимизировать ущерб.

Если в маме я видела только нашу маму, то в себе я видела только саму себя. Мама всегда говорила, что рождение детей смирило ее. Оно сломало ее и собрало заново. Отец же говорил, что после нашего рождения он как будто оказался в заложниках. Но с появлением собственных детей я поняла, что они оба имели в виду. На этой земле вдруг появилось два человека, за которых я бы с радостью отдала жизнь. Если бы я знала раньше, насколько крепка эта связь, я, быть может, и не рискнула бы стать матерью и поставить себя и других под угрозу такой страшной боли.

Отношения с детьми, как и отношения в браке, – это вечная борьба за власть. Это бесконечное перетягивание каната между мамой и папой. Мои родители сумели определить свои зоны влияния и никогда не вторгались на территорию друг друга. После смерти отца мама расширила свои владения, заполнив собой все образовавшиеся пустоты. Она перенесла на внуков ту же любовь, что питала к нам с Хинд, и, став бабушкой, вела себя с ними точно так же, как с нами в детстве. Она всегда набрасывалась на меня, когда замечала, что я обращаюсь с дочерями по-разному. Я объясняла, что они разного возраста и имеют разные привилегии, но она вновь и вновь повторяла, что ее подход – она как можно меньше разграничивала меня и Хинд – гораздо лучше. Я слушаю маму, но не всегда следую ее советам. И с Номером Один мы аналогичным образом принимаем серьезные решения вместе, но не торгуемся из-за мелочей. Наш развод и порожденные им отношения избавили нас от той борьбы за власть, которая возникает, когда разделять родительские обязанности приходится ежедневно.

Стремление к контролю – это одна из тех зависимостей, с которыми я борюсь всю жизнь. Я наивно полагала, что могу контролировать все, в том числе желание контролировать все. Но, как оказалось, почти все самое важное в жизни находится вне зоны нашего контроля. Смиритесь с этим. Я смирилась. И продолжаю смиряться каждый день.

Глава 6. Классика

Хотя со временем посетители все же привыкли к тому, что Diwan не библиотека, они по-прежнему, казалось, ждали от нас чего-то большего, чем принято ждать от книжного магазина. Помню один диалог с доктором Медхатом, одним из самых несносных и самых обаятельных клиентов. Мы уже встречались с ним в «Основах Египта», где его поиски книги о Древнем Египте закончились тирадой о недостаточно почтительном отношении Diwan к эпохе фараонов.

Буря эмоций началась с вопроса: «А как это у вас в отделе классики нет древнеегипетских текстов?» Меня всегда поражала его способность возмущаться по любому поводу. Вместе с тем страстность его натуры просто завораживала. «Где "Сказание Синухе"?»

– Вышло из печати, – ответила я.

– Вы просто обязаны его опубликовать. А не заполнять отдел каким-то суррогатом!

– Diwan не издательство, – извиняющимся тоном ответила я.

– А почему нет? – спросил он с нажимом. – Могли бы и издательское дело продвинуть, раз с продажей книг у вас все уже хорошо.

– Возможно, вы правы, – сдалась я. С некоторыми людьми разумнее согласиться, чем продолжать обреченный на провал диалог. Высказанную им идею мы с Хинд и Нихал обсуждали до этого не один год. Но в итоге Хинд закрыла эту тему одной известной египетской пословицей: «Пусть хлеб печет пекарь». Diwan – книжный магазин, мы продаем книги. И за предшествующие семь лет мы открыли четыре магазина: на Замалеке в 2002 году, в Гелиополисе в 2007 году, затем в Маади в 2008 году, а тогда, в 2009 году, еще и филиал в Каирском университете.