Каирские хроники хозяйки книжного магазина

Иногда, проходя между рядами полок в Diwan, я смотрела на все наши книги сквозь призму литературы о самосовершенствовании. Так, «Гордость и предубеждение» неожиданно оказывалась руководством для желающих заполучить парня. «Илиада» – поучительная история в духе «зеркал для принцев». «Тысяча и одна ночь» – буквально инструкция по выживанию. Во всем главное – контекст. Возьмем, к примеру, один из главных бестселлеров Diwan, нечто среднее между художественной литературой и книгой о самосовершенствовании: «Алхимика» Пауло Коэльо. Меня этот автор раздражал. Его книги – точно как книжки серии «Куриный бульон для души» – все время плодили брендированные товары и всякие безделушки, от календариков и ежедневников до мини-сборников духоподъемных цитат под твердой обложкой, которые наводняли книжные магазины в преддверии рождественских каникул и других праздников. Нихал, конечно, была от него в восторге. И, конечно, от этого я ненавидела его еще больше. Но посетители исправно покупали его книги, и мне пришлось увеличить объем заказов, а параллельно задуматься о том, так ли хорошо я знаю клиентов и рынок, как мне кажется. И вот, в подтверждение тому, что я готова учиться у других, и стараясь понять, из-за чего столько шума, я решила его почитать.

Как и в случае с предыдущей покупкой – «Чего ожидать, когда ждешь ребенка», я постаралась сделать вид, что между мной и «Алхимиком» не может быть ничего общего, и опять заверила кассира, что книга не для меня. Придя вечером домой, я поужинала с Зейн и Лейлой, в очередной раз перечитала их любимый рассказ о «Капитане Подштаннике», уложила их в кровати, несмотря на настойчивые требования повторить «Капитана» на бис, а потом взяла «Алхимика», устроилась поудобнее и приступила к обязательному ежевечернему чтению. Я раскрыла книжку и пролистала несколько первых страниц, раздумывая над тем, не пропустить ли вступление. В итоге решила все-таки пробежать его глазами и наткнулась на слова: «В этой книге я излагаю все, чему сам научился». Меня это напугало, потому что звучало уж слишком откровенно. Я хотела просто познакомиться с книгой и понять, из-за чего такая шумиха. Я не была готова к каким-то грандиозным откровениям и интимным признаниям.

«Алхимик» рассказывает историю Сантьяго, андалусского пастуха, которому снится один и тот же сон. Сантьяго встречает цыганку-гадалку, которая толкует его сон: в древних египетских пирамидах его ждет сокровище. Далее книга повествует о его физическом и духовном пути, в конце которого он осознает, что этот сон и его личная легенда, которая была в нем зашифрована, приведут его к чему-то гораздо большему: к душе мира.

В той же манере, в которой делались надписи на стенах гробниц – где сплошь отрицательные предложения, – скажу: я не осталась недовольна книгой. Она поучительна, непритязательна, проста и полна повторов. Меня порадовало то, как много там говорится о мактуб, вере в судьбу – понятии, которое дословно переводится: «Так было написано». И финал тоже показался мне симпатичным: Сантьяго обретает сокровище у древнеегипетских пирамид в Гизе. Гордость моих клиентов за все египетское обрушилась на меня, как пустынный ветер хамсин, сметая на своем пути мой скептицизм.

Я принималась за эту книгу с целым набором установок, которые появились у меня еще в детстве. Родители вдолбили мне мысль, что чем больше я буду работать, тем лучше у меня все будет – в умственном, духовном, эмоциональном, физическом и материальном плане. И во мне развилось пренебрежение ко всему, что дается слишком легко. На мгновение «Алхимик» полностью развенчал эту установку, представив мне «язык воодушевления, язык вещей, делаемых с любовью и охотой, во имя того, во что веришь или чего желаешь». Я не встречала лучшего описания того, что происходило у нас с Diwan. Секретом нашего с Хинд и Нихал успеха была любовь и страсть, общее честное желание создать что-то настоящее, что-то близкое нам всем. В то время, когда я перепроверяла все торговые залы, раскладывала книги и знакомила читателей с их новыми любимыми авторами, я не отдавала себе отчет в этой страсти. Но теперь я осознала ее – точнее, заметила ее отсутствие. Ее задавило маниакальное желание расти, увеличиваться. То чистое воодушевление стало каким-то разбавленным. Но сейчас, на фоне подъема, я начала понимать, как бесстрашно, искренне и творчески мы все это время пытались воплотить в жизнь идею о распространении культуры. Мы много раз пробовали менять формат и местоположение магазинов. И не сдавались до тех пор, пока не исчерпывали все возможные варианты.