Как быть съеденной

– Правда? – переспросил Джейк, подняв бровь. Обвел взглядом офис. – Похоже, они сэкономили на роскоши, вы не находите?

– Мне здесь нравится. Туалет очень роскошный.

Краем глаза я заметила, как мой кардиган пошевелился.

После ухода Джейка Человечек поднялся из угла, словно привидение, с кардиганом, все еще свисающим с головы.

– «Туалет очень роскошный!» – передразнил он меня из-под кардигана, стукнул себя по колену и согнулся вдвое от смеха. Кардиган сполз на пол, открывая странное, открытое лицо Человечка – его глаза сверкали весельем, морщинки разбегались от его крошечного рта, словно рябь на воде от брошенного камня.

* * *

Голос Рэйны срывается, подбородок дрожит. Она не хочет плакать. Похлопывает стопкой бумаг по своему колену, обтянутому цветастой тканью, словно ей очень важно выровнять листы, но на самом деле просто тянет время.

Во время рассказа Рэйна перекладывала законченные страницы вниз стопки, хотя это вызывало у нее ощущение неудовлетворенности: как будто эта история никогда не будет закончена, никогда не станет короче, меньше или легче. Как будто она просто продолжит приближаться к этому ужасному финалу, к этой стене, разделившей ее жизнь надвое.

Дождь стучит в окно. Шуба Руби по-прежнему мокрая; она похожа на мех розового калана, хотя верхняя одежда других женщин развешана на просушку на спинках их стульев. Рэйна так и не сняла свой тренч, и он внезапно кажется ей очень тяжелым. Она сжимает в пальцах воротник, оглядывая комнату в поисках места, куда можно положить плащ.

– Я возьму, – говорит Уилл, вставая.

Рэйна выскальзывает из тренча – одно плечо за другим, – и Уилл принимает его у нее. Это выходит настолько изящно и гладко, что они смотрятся почти как супружеская пара, прибывшая на вечеринку. Уилл перекидывает плащ через руку, оглядывает комнату и, за отсутствием крючков, решает повесить его на угол двери чулана.

– Спасибо, – говорит Рэйна, снова занимая свое место.

– Изложение этой истории вызывает у вас эмоции, – замечает Уилл.

– Он был важен для меня, – отзывается она.

– Джейк, – произносит Уилл, кивая.

– Человечек, – поправляет Рэйна.

– А-а, – говорит он.

Без плаща Рэйна чувствует себя по-другому, легче, как будто сбросила кожу… нет, содрала коросту, под которой скрывалась живая плоть.

– Кем же на самом деле был этот Человечек? – спрашивает Руби. – Почему он был там?

– По правде сказать, я этого не знала, – отвечает Рэйна. – Но я не знала также и того, почему я была там. Если б я задалась вопросами о Человечке, мне пришлось бы задаться вопросами обо всем. А я не хотела об этом думать.

– И еще хочу спросить, – вступает в разговор Эшли. – Джейк Джексон был разведен? Типа, когда это было? Я никогда об этом не слышала или, может быть, забыла об этом. Я думала, что он женат где-то двадцать… – Она ахает: – О господи! – Потом прижимает ладонь к губам. С минуту словно не может выговорить ни слова. В конце концов выдавливает: – Я знаю, кто ты такая. Я видела тебя раньше.

– Боже, Эшли, – вздыхает Руби и щурится, глядя на Рэйну через очки, на которых остались разводы от дождя: – И кто ты такая?

На лице Уилла возникает странная улыбка.

– Да, – отвечает Рэйна. – Я – жена Джейка Джексона.

* * *

На следующий день, придя в офис, я обнаружила на своем столе переливчатый розово-золотистый набор офисных принадлежностей с запиской от Джейка Джексона. «Добавим роскоши», – было сказано в ней.

Я села, пощелкала в воздухе ножницами, потом осознала, что Человечек спит под столом, свернувшись, как кот. Я наклонилась к нему и окликнула:

– Что-нибудь случилось?

Он потер глаза и заявил:

– Все готово. Плюс кое-какие дополнительные штуки, чтобы показать, какая ты умница.

Он выполз из-под стола, запрыгнул на него, несколько секунд помедлил, зевая во всю глотку и разминая ноги, потом подпрыгнул, словно игрушка на пружинке, и скрылся в вентиляционном коробе на потолке.

– Эй! – позвала я, подняв голову. – Подождите! Вы вернетесь? Как вам позвонить?

– Я вернусь после обеда, – отозвался Человечек, уползая вдаль с гулким лязгом.

Дэйв впечатлился до такой степени, что даже впал в подозрения.

– Это даже больше, чем объединение и подача, – сказал он, сверля меня взглядом. Несколько раз прокрутил в пальцах ручку, потом резко остановил ее и спросил: – Общественный колледж?

Я лишь кивнула, хотя тон, которым он это сказал, меня задел.

Когда Человечек вернулся – на этот раз на нем были детского размера джинсы и футболка, – я попросила его показать, что он сделал, чтобы произвести такое впечатление на моего начальника. Человечек пришел в восторг, попросил меня выключить лампу и придвинуть второе кресло к мониторам.

Мерцающий свет монитора в темноте заставил черты Человечка казаться еще резче, сделал глаза больше и шире, а кожу – еще более золотистой. Программа редактирования была похожа на приборную панель самолета, но Человечек управлялся с ней так, словно это были сущие пустяки. Он использовал сочетания клавиш на клавиатуре, чтобы вывести на экран различные инструменты: аудиоокно с дюжиной ползунков управления, окно коррекции цвета с яркими кругами градиентов.