Как читать и понимать музей. Философия музея

Дело в том, что само знание, особенно гуманитарное, понимается постмодерном как исторически условное и зависимое от контекста. Постмодерн стремится привить музею представление «о недетерминированности, фрагментированности, гибридности, неканоничности и сконструированности любого знания» (9). В его понимании оно не поддается унификации и потому всегда полифонично. «В перспективе, – отмечает культуролог Роберт Ламли (Robert Lumley), – это какофония голосов, представляющих различные точки зрения, опыт, ценности. Позиция музея в этом контексте – всего лишь одна из нескольких» (10).

Принципы постмодерна ограничивают привилегированное право музея быть интерпретатором своих коллекций, наделять их смыслами, идентифицировать предметы и представлять официальную точку зрения на события прошлого, то есть являться в своем роде истиной в последней инстанции.

Новый музей более не учебник по естественной истории или овеществленная история искусств, его рассказ о прошлом уже не крупномасштабное полотно («большой нарратив»), а серия отдельных зарисовок, эпизодов, ракурсов. Он не создает каноны и не расставляет приоритеты, которые прежде придавали документальность и достоверность фактам и цифрам, так необходимым для общего понимания хода истории. Объективность знания, непременный императив публичного музея, в новом музее заменяется неизбежной субъективностью, вытекающей из необходимости соответствовать потребностям аудитории.

Постмузей провозгласил себя местом для всех, но речь идет не о равном доступе к образованию, как это было XIX в., а о возможности для отдельных групп и культурных сообществ получить представительство на той или иной культурной площадке. В современном понимании музей не здание, а скорее «площадка» или «сайт».

В музее. Цветная фотография

Важнейшей задачей постмузея становится достижение культурного плюрализма через репрезентацию самых разных субкультур (культур различных сообществ и групп), в том числе и вполне маргинальных. Суть процесса проста: высокая культура уступает место массовой.

Начиная со второй половины ХХ в. представители так называемой новой музеологии не только за рубежом, но и у нас в стране начали описывать музей как особую информационно-коммуникативную систему, производящую и транслирующую информацию, что вполне соответствовало духу формирующейся в то время теории информационного общества. Этот подход давал наглядное представление, как с помощью различных музейных объектов, выступающих в качестве «знаков» и «символов», готовится музейное сообщение и каким образом оно «читается» или «дешифруется» «получателями», то есть посетителями музеев. А в идеале – какой объем информации содержит в себе музейная экспозиция в битах (англ. bit – единица измерения количества информации). Речь тогда шла об исключительно односторонней модели связи со зрителями, аналогичной передаче электричества по проводам. В публичном музее коммуникация носила характер технологического процесса: для ее организации было достаточно распределить все экспонаты по местам и снабдить их этикетками.

Амбиции постмузея значительно выше. Он нацелен на резкое повышение эффективности общения, а значит, на получение статуса медиа, или средства массовой коммуникации. Это намерение может представлять скрытую угрозу, например, для художественного музея или даже самого изобразительного искусства, о которой предупреждал в свое время Вальтер Беньямин: «Картина всегда несла в себе подчеркнутое требование рассмотрения одним или только несколькими зрителями. Одновременное созерцание картин массовой публикой, появляющееся в девятнадцатом веке, – ранний симптом кризиса живописи… Живопись не в состоянии предложить предмет одновременного коллективного восприятия… В настоящий момент живопись <…> вопреки своей природе вынуждена к прямому взаимодействию с массами» (11).

В экспозиции Музея Прадо. Мадрид Цветная фотография

При нежелании соблюдать определенные ограничения, связанным с использованием произведений искусства в качестве носителей информации, в скором будущем постмузей будет вынужден окончательно порвать с приоритетом вещественности и целиком уйдет в виртуальную сферу. Риск велик, но для приверженцев постмузея на кону стоит, как они считают, перспектива интеграции в культуру XXI в.