Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Но вот перед нами «Когда я умирала». У нас есть множество причин изучать эту жемчужину среди романов, но одна из самых весомых та, что мотивация героев в нем совершенно понятна. Каждый член недружного семейства Бандрен (тавтология у Фолкнера, но эти люди особенные даже для него) имеет свою тайну, жгучее желание, одержимость – и ее зримое воплощение, то, что Т. С. Элиот называет «объективным коррелятом». У Джула, сердитого сына, это конь в яблоках. Живи он лет через сорок, это был бы какой-нибудь крутой автомобиль типа «мустанга» или GTO, на который бы он откладывал каждый заработанный грош, который он приобрел бы и тут же потерял, как это произошло с конем, из-за расточительного, сосредоточенного только на себе отца. Шутка, как известно, в том, что Анс вовсе не его отец, что Джул незаконный сын и что его одержимость есть способ побега от тяжелых, накрепко связанных с землей условий жизни его семьи. Джул не мог бы объяснить вам, чего хочет, а если и попробовал бы, то наверняка вы услышали бы про коня, но дело вовсе не в лошади. Его желание куда как больше. Сам Анс хочет новые вставные челюсти, по крайней мере кажется, что хочет. Его «намерение» отвезти Адди к Джефферсону, чтобы там похоронить, маскирует его желание заполучить новые зубы. Но по-настоящему он хочет совсем другого. Его желания связаны с продолжением жизни, может быть, даже с поисками новой жены, о чем он и заявляет в последней строке романа. Правда ведь, когда твоя жена еще не в гробу, нельзя же во всеуслышание заявлять, что ты собираешься ехать в город за новой. Даже подлец Анс Бандрен, наверное, не смог бы признаться в таком даже самому себе. Но можно сказать, что тебе нужны новые зубы, и, пока ты с ними возишься, то… почему бы и нет? Вардаману, пока еще ребенку, нужно понять то, чего он понять еще не в состоянии: что такое жизнь и смерть и что по-настоящему означает «умереть». Он так уверен, что жива мать, лежащая в гробу, что сверлит дырки в его крышке – и в ней самой, – чтобы она не задохнулась. Его объективный коррелят совсем прост, потому что рассказывает о нем все. «Моя мама – рыба», – говорит он в самой короткой и запоминающейся главе всей литературы. Вардаман ловит огромную рыбу, размером почти с него самого, и, когда Анс заставляет его ее чистить, он путает рыбу и мать, живое и неживое, почти все, что есть в его мире, так что его знаменитая фраза шокирует не потому, что скандальна, а потому, что совершенно понятна. Что еще он мог сказать? Движим желанием даже Кеш, озабоченный вроде бы только тем, как сделать гроб для матери. Он хочет ничего не чувствовать, оттолкнуть как можно дальше от себя чувство, с которым ему неуютно, неудобно. Он делает это, сосредоточенно раздумывая о конструкции гроба, и одна из глав, написанная в форме его повествования, представляет собой список из тринадцати пунктов об изготовлении углов на скос. Сосредоточенность – это хорошо. Внимание к деталям – хорошо. Но, когда человек так усиленно сосредоточивается на очевидном, значит, он очень старается уйти от чего-то другого. Дюи Дэлл, сестра-подросток в этом трагикомическом спектакле, точно так же, как и отец, жаждет попасть в Джефферсон, где, как она прослышала, в аптеке можно купить средство от ее недуга. Она беременна. Только Дарл, самый старший сын, кажется, обладает иммунитетом к семейной одержимости одержимостью. Какая радость, думаем мы, хоть один полунормальный в этом паноптикуме. Но он попадает в сумасшедший дом. Бандрены то отталкивают, то шумно веселятся, то трогают, то бесят, то шокируют. Но почти всегда – и это просто мечта преподавателя – их вовсе не трудно понять.

Так происходит всегда. Романисты хотят, чтобы мы поняли их творения или хотя бы тех, кого они сотворили. Они расставляют у нас на пути дорожные знаки, подсказывая, что нам следует искать. У Сары Вудраф есть ее французский лейтенант, у невезучего мистера Микобера его уверенность, что что-то случится, а у Джея Гэтсби конечно же зеленый огонек на пирсе у дома Дэйзи. Вот мы и спрашиваем: чего на самом деле хочет Джо Кристмас? Как так – Пип хочет не того, что ему нужно? Может он понять, что это не одно и то же? Чего не видит Джейк Барнс, глядясь в зеркало, и почему это важно для романа? У каждого героя есть свой телос – этим термином Аристотель обозначает необходимую конечную точку в нацеленном на результат, даже вынужденном процессе – не место, куда он в конце концов попадает, а то, к чему он движется, некая конечная цель. Наша задача – найти ее. Всегда ли цели так очевидны? Увы, нет. Полностью ли объяснит нам цель человека, который к ней стремится? Опять же нет. Но объяснит она много, и нам нужно докопаться, что движет героем, если мы хотим понять, что движет романом.

15 Проза о прозе