Как я изобретал мир

При взгляде на него полностью забывается тяжесть потолка, покрывающего широкое квадратное внизу помещение, и создается впечатление, будто купол – слегка изогнутый кверху кружевной платок, невесомо парящий над огромным, открытым пространством и лишь тонкими кистями кружев касающийся свода. Этот оптический обман достигается тем, что купол покоится на множестве коротких и тонких колонн, меж которых проникает ослепительный свет, и основания колонн становятся похожи на кружево. Я с большим трудом смог оторваться от волшебства парящей крыши, и должен признать, что высокий арочный свод собора Святого Петра[202] с его тяжелым основанием и массивной симметрией не произвел на меня позже особого впечатления. Собор Святого Петра поражает тем, что на самом деле он гораздо больше, чем кажется, а Софийский собор, наоборот, кажется больше, чем есть на самом деле, и тем самым он приводит зрителя в восхищение своим благородным и абсолютно не подавляющим размером.

В Константинополе мне было радостно встретить различных офицеров-инструкторов, посланных туда еще при Фридрихе Вильгельме III для реорганизации турецкой армии, и находить среди них тех, кого я знал еще со времен службы в армии. Все эти офицеры, без исключения, остались христианами и порядочными немцами, в то время как некоторые унтер-офицеры, приехавшие в Константинополь вместе с ними, приняли мусульманство и по этой причине уже были повышены в ранге. Один такой отступник встретился мне в Трапезунде[203], куда я отправился на пароходе, следующем до Поти, после недолгого пребывания в Константинополе. В Поти я посетил прусского консула господина фон Герфорда, с которым уже был хорошо знаком в Берлине. Он решил, что будет уместно, если я нанесу визит паше, на которого была возложена особая задача по строительству шоссе до Персии. На вопрос, расположен ли паша нас принять, я получил ответ, что в данный момент он занят в своем гареме осмотром привезенных на продажу рабынь, но сможет принять нас через час в своем манеже. Когда консул представил меня, худой светловолосый мужчина в самом расцвете лет показался мне немного знакомым. Паша, видимо, испытывал схожие ощущения. Некоторое время он смотрел на меня изучающим взглядом, а затем поинтересовался, не был ли я раньше прусским офицером и не служил ли в магдебургском гарнизоне. Получив утвердительный ответ, он спросил, не помню ли я, как примерно двадцать лет назад мне поручили осмотреть молниеотвод одного из пороховых складов в укреплении; он был тем самым сержантом инженерных войск, который сопровождал меня.

Я начал смутно припоминать и должен был выразить восхищение хорошей физиогномической памятью паши. Когда консул напомнил о большой технической работе, которую выполнял паша, тот высказал предложение прогуляться по новому шоссе верхом на приведенных ему для покупки арабских лошадях; его я с удовольствием принял. Это была чудесная верховая прогулка, которую мы совершили на благородных животных, быстро проскакав сначала по берегу моря, потом по чарующей долине, покрытой пышной растительностью, по специально отведенной для верховой езды дороге действительно превосходно построенного шоссе. Когда таким образом прошло около часа, долина сузилась, и шоссе, казалось, делало вместе с ней крутой поворот. Тут паша умерил ход своего коня и сообщил, что вечер уже давно наступил, и он должен возвращаться, поскольку у него остались незавершенные дела. Как шепнул мне консул, вероятно, еще не до конца состоялась покупка рабынь. Но меня охватило огромное любопытство посмотреть, как будет выглядеть местность за поворотом долины, и я крикнул паше, что хочу заглянуть за поворот, так как заинтересовался красивым ландшафтом. Когда я достиг выступа, то, к огромному удивлению, обнаружил, что шоссе там кончается. Конечно, я тут же повернул обратно и за несколько минут догнал возвращавшуюся компанию. Паша смотрел на меня с откровенным недоверием, но я был так полон впечатлений о прекрасном виде, которым якобы наслаждался за поворотом, что он вскоре успокоился и попрощался со мной тепло, словно со старым знакомым. Консул, однако, спросил меня позже, видел ли я конец шоссе, ведь деньги на его продолжение ушли паше в карман.

Трапезунд чудесно расположен у подножия Армянского нагорья, довольно круто, рваными ущельями спускающегося к морю вдоль всего побережья. Красота его положения дополнительно подчеркивается еще и исключительной пышностью растительности, придающей всей местности неповторимый характер.