Как я изобретал мир

Возможно, я был бы в еще большей степени восхищен городом, если бы не увлекательные описания Боденштедта, слишком усилившие мои ожидания. На следующий день стояла прекрасная погода, и путешествие продолжилось из Трапезунда вдоль крутого, красивого берега. Мы проплыли мимо Керасунды, знаменитого Черешневого города, с высоты которого десять тысяч ксенофонтов[204], увидев бушующее море, восклицали: «Thalatta! Thalatta!»[205] В Батуме[206] наш корабль достиг конечной цели поездки, оттуда мы должны были плыть на маленьком пароходике до не имеющего гавани Поти.

В Батуме есть маленькая, но исключительно надежная, легкодоступная даже в плохую погоду гавань, а сам город окружен прекрасными лесами и горами. Поти же лежит в устье реки Риони, известной в древности как Фазис, на широкой, болотистой равнине и не имеет защищенной гавани, а располагает только одним рейдом, которого из-за мелководья при ветреной погоде должны избегать корабли. Российское правительство трижды предпринимало дорогостоящие попытки построить там мол, чтобы обеспечить хоть какую-то защиту кораблям, но все они оказались тщетными. Злые языки утверждают, что первый, деревянный, мол сожрали черви, второй, цементный, – морские воды, а третий, гранитный, – генералы. Если рассматривать последнее утверждение только как злую шутку (поскольку в действительности дальнейшему строительству помешали большие затраты на каменную плотину), то эти повторяющиеся напрасные попытки иллюстрируют данную необходимость получить для России Батум – единственно пригодный порт на побережье, потому что от этого зависело культурное развитие всех ее кавказских владений. Одно лишь приобретение Батума было для России эквивалентно затратам на последнюю войну с Турцией.

В Поти меня встретил мой брат Вальтер, в сопровождении которого я теперь продолжал путешествие в Тифлис, сопряженное и тогда, и спустя три года, когда я повторно приехал в Кедабек, с большими неудобствами. На речном пароходе сначала надо было подняться по Риони до Орпири – места, где проживали секты, состоящие исключительно из русских, абсолютно безбородых мужчин, съехавшихся туда со всех концов Российской империи. Помимо интересного смешения самых разнообразных национальностей и языков на борту корабля поездка по Риони предлагала еще одну достопримечательность – вид действительно непроходимых, болотистых дремучих лесов по обоим берегам реки.

От Орпири мы поехали на автомобилях до Кутаиси, древней Колхиды, расположенной в приветливой, прекрасной местности на склоне одного из больших горных хребтов, соединяющихся с Малым Кавказом на границе с Рионской низменностью. Над Кутаиси возвышается известный с давних времен Гелатский монастырь; у христиан он считается одним из самых старых. Он возведен в месте, почитавшемся еще в глубокой древности. Во время второго визита я посетил его и был щедро вознагражден за усилия, потраченные на напряженный подъем верхом, приведший меня к монастырю, находящемуся на высоте нескольких тысяч футов. Большей частью разрушенный, лежащий на площадке с потрясающим обзором, этот монастырь особенно известен своим маленьким святилищем, покоящимся на четырех гранитных колоннах, каждая из которых выполнена в собственном архитектурном стиле. Храм выстроен в доисторические времена, как считается, возраст этих четырех архитектурных реликвий на Кавказе насчитывает не сотни, как в Европе, а тысячи лет. Даже если это во многом и преувеличено, однако же все видимое и слышимое здесь указывает на то, что Кавказ – прародина человеческой культуры.

Сегодня Кутаиси – это железнодорожная станция, откуда можно удобно добраться за один день от Поти или Батума до Тифлиса. Тогда же было счастьем иметь хотя бы новое шоссе через Сурамский хребет, благодаря которому существенно облегчалось прежде утомительное путешествие. Зато перевал через Сурами был невероятно романтическим и предлагал совершенно замечательную прогулку. Лесная поросль и прогалины состоят здесь преимущественно из рододендрона и древоподобной, цветущей желтым цветом кавказской азалии: оба растения в период цветения приобретают обворожительную красоту и наполняют воздух пьянящим ароматом. Если представить себе отвесные скалы, зачастую на многие сотни метров вертикально уходящие вниз и обвитые снизу доверху огромным старым плющом, то можно понять притягательность этого ландшафта. Грузинское нагорье, которое достигаешь, преодолев Сурами, и по которому ведет дорога в Тифлис, практически всегда вдоль реки Куры, напротив, не имеет особых красот: оно каменистое, изрезанное множеством ущелий и не богато растительностью. Однако благодаря то и дело появляющемуся виду цепи снежных вершин Большого Кавказа, которые уже с моря открывают чудесный вид, постепенно примиряешься с бесплодным пейзажем.