Как я изобретал мир

Я не мог не поддаться искушению и, воспользовавшись этим, так сказать, не проникнуть в самое сердце высокогорного Кавказа, на который, как нам сообщили, еще не ступала нога западного европейца. Под руководством молодого русского капитана, руководившего отправкой народов Цебельды, была снаряжена небольшая военная экспедиция, которая должна была привести нас к рудным месторождениям.

Сухум-Кале, что означает «крепость Сухум», романтично раскинулся в маленькой, скалистой морской бухте у подножия высоких гор, окружающих Эльбрус. Его райские окрестности прекрасны прежде всего своей флорой, великолепие которой невозможно передать никакими словами. Уже в том местечке мое восхищение вызвала длинная аллея плакучих ив, нисколько не уступавших нашим самым рослым лесным деревьям в высоте и спускавших свои густые ветви с куполообразной макушки до земли. К сожалению, эта шикарная аллея пала жертвой Русско-турецкой войны в 1877 году. Путь, по которому продвигалась наша хорошо подготовленная экспедиция, сразу за городом вел вверх через долину маленькой горной речки с неизменно пышной растительностью. Глядя на исполинские дубы и каштаны, я заметил, что часто они имеют покров коричневого цвета, особенно в тех местах, куда падали солнечные лучи, и через него не мог пробиться ни один зеленый листок. Это был дикий хмель, обволакивающий деревья до самой макушки и придававший им эту окраску своими большими спелыми шишками. Поскольку я знал толк в хмеле, то предложил генералу Гейману на обратном пути приказать солдатам собрать его и отправить затем один образец в Германию на исследование. Генерал исполнил это, но, к сожалению, проверка прошла весьма неудачно: хочу сразу же заметить, я не знал, что дикий хмель не содержит горького вещества, которое сохраняется у шишек женских растений только тогда, когда все мужские растения заботливо удаляют, что у хмеля в естественной среде, конечно же, никогда не происходит.

Тропа, по которой мы ехали, весь день вела нас вверх по прекрасному ландшафту, которого еще не коснулась рука человека. По пути мы наслаждались завораживающей панорамой постепенно поднимающихся горных хребтов, покрытых снежной шапкой, и сверкающей зеркальной морской гладью, распростертой у наших ног. Ближе к вечеру мы достигли одного из небольших укрепленных лагерей русских, чье продвижение по недавно возведенным путям сообщения было тем средством, благодаря которому российские военные силы подавили в итоге сопротивление бесстрашных черкесов.

На следующее утро с восходом солнца наше путешествие продолжилось, и вот мы уже были у высоких гор. При этом у нас имелось достаточно поводов для восхищения смелым строительством дорог русскими: они устранили много препятствий, казавшихся на первый взгляд неразрешимыми. Мы без особых усилий достигли границы полоски земли, уже называемой Цебельдой, образующей начало ее истинного центра. К нему существовал лишь один-единственный проход вдоль глубокой горной расселины, в глубине которой гудела бурная горная река. С той стороны, откуда мы пришли, расселина ограничивалась отвесной скалой, стоявшей практически вертикально, ее высота составляла более тысячи футов, а длина – более версты. Примерно на середине высоты в ней имелся горизонтальный выступ, достаточно широкий для того, чтобы служить при необходимости тропой лошадям. Эта тропа была единственной дорогой до Цебельды, и мы вынуждены были ее преодолеть. Офицер, посоветовав нам смотреть не в пропасть, а всегда на голову лошади и отпустить поводья, поскакал вперед. В глубоком молчании мы благополучно достигли примерно середины узкого ущелья.

По краю дороги пробивалась растительность, отвлекавшая наш взгляд от зияющей пропасти. Вдруг я заметил, как лошадь офицера, едущего передо мной, опустилась на колени, и он спокойно слез с седла со стороны скалы. Лошадь невозмутимо выпрямилась и снова продолжила путь рядом с офицером. Я невольно догадался, что будет целесообразным поступить так же, и тоже спустился с лошади со стороны утеса. Когда я счастливо преодолел опасное место, где лошадь офицера оступилась, отвлекшись на растительность, то с тревогой обернулся к следовавшему за мной брату и с облегчением убедился, что не только он, но и вся группа всадников последовала нашему примеру. Так мы благополучно достигли конца узкого прохода и вскоре получили возможность передохнуть от пережитых ужасов и напряжения за трапезой в сказочно красивом гроте, открытом со стороны глубокой и достаточно широкой речной долины, стены и потолок которого были покрыты нежными мхами.