Как я изобретал мир

Этот внутренний конфликт побудил меня в вышедшей в издательстве Юлиуса Шпрингера анонимной брошюре «О военном вопросе» порассуждать, нельзя ли другим, отличным от предложенного правительством путем вдвое увеличить армию на случай войны, не взваливая при этом на страну огромную ношу расходов, предусмотренных правительственным проектом.

Между тем реорганизация была уже проведена лично военным министром Рооном, невзирая на парламентские бои, и, по счастью, как раз закончена к весне 1866 года, когда разногласия по шлезвиг-голштинскому вопросу привели к разрыву отношений с Австрией. То, что этот разрыв действительно состоится и приведет к войне, полагали, несмотря на подготовку к войне и угрозы ее объявления, лишь немногие. Тем большей неожиданностью для всех стала распространившаяся рано утром 14 июня новость, что Австрия и Германский союз объявили войну[186] Пруссии и сообщения об этом уже расклеены на всех столбах. И в самом деле, спеша из Шарлоттенбурга в Берлин, я увидел, как ближайший из таких столбов облепила людская толпа.

Меня поразило спокойствие и серьезность, с которыми ужасное событие воспринималось постоянно подходившими к толпе людьми. Не было слышно ни одного громкого критического замечания, когда объявление серьезно и торжественно снова и снова читалось по требованию далеко стоявших граждан. Каждый, будь то рабочий или бюргер, осознавал всю чудовищность слова «Война!», но никто, казалось, не был подавлен, все воспринимали его с хладнокровным спокойствием. И тут мне стало совершенно очевидно, какая сила скрывается в славном прошлом народа. В трудные времена она укрепляет чувство собственного достоинства, не дает прорасти зернам малодушия и будит в каждом решение, подобно предкам, внести свою лепту в преодоление опасности. Подобно собранию у столба близ Потсдамских ворот, выглядел весь Берлин, да и вся страна, по крайней мере, в исконных прусских провинциях.

Все политические разногласия были забыты или отложены, каждый думал лишь о выполнении своего долга. То, что это чувство охватило все слои народа, стало очевидным на заседании, созванном еще в день объявления войны частными лицами с целью организовать общество ухода за ранеными. Когда один из политиков начал речь с жалоб на правительство, повинное в войне, в ответ достаточно было одного моего короткого замечания, что война сейчас свершившийся факт, поэтому речь может идти только о подготовке к ней и о максимальном смягчении страданий в результате этой борьбы. Эти слова встретили такие единодушные овации, что все дальнейшие дискуссии прекратились и решение о создании общества помощи больным и раненым воюющих армий на поле боя, позднее действовавшего с большим успехом[187], было принято единогласно.

Когда через несколько недель война закончилась поражением Австрии и союзных ей германских государств, мир выглядел совсем по-иному. Маленькая, глубоко смиренная Пруссия, практически не имея соперников, гордым победителем очутилась во главе Германии. Мудро осознавая дух германского народа, рассматривавшего неминуемую братоубийственную войну только как средство достижения долгожданного единства Германии, король Вильгельм и его первый министр выдвинули побежденным государствам, если только они не должны были быть полностью аннексированы для необходимого усиления прусского государства, исключительно мягкие условия контрибуции; и возвратившийся в свою резиденцию король-победитель и военачальник явили миру единственный наглядный пример всепреодолевающей законности, запросив у парламента индемнитет за вынужденное нарушение его конституционных прав ввиду бедственного положения государства, восстановив тем самым внутренний мир в стране. Конечно, потребовалось еще несколько парламентских схваток, прежде чем мудрость и величие этого шага короля нашли полное признание и одобрение.

Из-за многолетней борьбы с правительством и постоянных роспусков в нижней палате образовалась своего рода противоборствующая организация, дававшая ее лидерам преимущественное влияние на голосование. В частности, большую власть имел Вальдек[188], лидер радикальных демократов. Его партия отвергала все компромиссы и для достижения своих целей считала необходимым и соответствующим положению палаты выдать испрашиваемый индемнитет только при условии получения очень широких полномочий. В той политической ситуации это был крайне опасный шаг, серьезно угрожавший внутреннему миру и всем завоеваниям победных войн прусской народной армии.