Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина

И когда проект с Федеративным договором все-таки реализовали, то единогласно не получилось. Татарстан этот документ не подписал, Чечня не подписала, а Башкортостан подписал отдельным протоколом, с огромными оговорками. И в итоге получилось, что Федеративный договор не помог удержать единство России, а, наоборот, создал кучу проблем и внутренних противоречий, которые мы потом долго-долго расхлебывали. Федеративный договор настроил одни субъекты федерации против других, обидел края и области, заставил их объединиться против республик и автономий. Вместо укрепления единства — эскалация внутреннего напряжения. И все эти проблемы проявили себя в 1993 году, во время работы Конституционного совещания.

Обсуждался проект Конституции, который подготовили мы с Сергеем Сергеевичем Алексеевым. Работа Конституционного совещания проходила по нескольким группам, или, как мы их называли, палатам. Я вместе с Виктором Николаевичем Степановым^{72} и Анатолием Степановичем Тяжловым^{73} отвечал за «палату регионов» — группу, куда входили представители органов государственной власти республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга[52]. И вот у нас ежедневно происходили самые бурные дискуссии по проблемам суверенитета, автономии, по статусу автономных образований внутри краев и областей. В общем, искрило постоянно. Да так, что почти горело. Собирались бесконечно всевозможные рабочие группы и с ночи до утра заседали. Обсуждалась важнейшая тема — знаменитая статья, получившая номер 5 в Конституции Российской Федерации 1993 года, где всё написано про федеративное устройство и статусы республик, краев, областей и прочих, как нынче мы говорим, субъектов Российской Федерации.

Представители автономий к микрофону выходили один за другим. Понятно, что они как-то скоординировали свои действия. Требовали повышения статуса, расширения прав и полномочий.

Как ни странно, особенно активно вели себя представители обычно спокойных субъектов — Северной Осетии, Хакасии, Карелии. А крупняк вроде Татарстана и Башкортостана все больше тихо сидел и наблюдал. Иногда, конечно, их представители тоже выступали, но чинно так, с оглядкой. А вот остальные административные единицы, выделенные на основе национально-территориального принципа, так те просто рубашки на себе рвали в клочья, утверждая, что надо записать в Конституцию право нации на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств. Это, по их мнению, и был суверенитет, который в нашем родном государстве в главном документе, по которому будет жить страна, должен быть записан.

Но было понятно, что после развала СССР в Конституции никакого права наций на самоопределение, никакого права на сецессию (свободный выход) быть не должно. Как специалист, я был твердо убежден, что в противном случае эта мина замедленного действия обязательно будет взрываться при любом ослаблении центральной власти. Мне казалось, что любой, у кого на глазах только что распался Советский Союз, увидел и понял эту опасность, а потому тему «самоопределения вплоть до отделения» никто поднимать не будет.

Но я ошибся.

К счастью, в этот момент Эдуард Эргартович Россель, губернатор Свердловской области, решил: а чем он со своим огромным регионом хуже, чем национальные республики? На его территорию по площади три Татарстана входит, а если брать Чечню или Кабардино-Балкарию, так целая дюжина. В общем, после очередного заявления одной из кавказских делегаций о том, что в Конституции для республик нужно сохранить суверенитет, особый статус и право свободного выхода, Россель поднял из-за стола свою делегацию и говорит: «Хватит! Мы не хотим больше терпеть этот натиск национальных республик. Мы уезжаем». И уехали.

После чего тут же объявили о создании Уральской республики, ее конституции, губернаторе и так далее. Мы в центре знали, что такие идеи давно ходили в Свердловской области: у Росселя даже были уже напечатаны за рубежом свои уральские франки, говорят миллионов пять, но политически республика была провозглашена 1 июля 1993 года.

Думаю, что Эдуард Эргартович, наблюдая все эти «разборки» в центре, конфликт властей, опасался худшего и готовился в случае чего отгородиться границами Свердловской области. Сказал бы тогда: «Разбирайтесь сами. Все свободны — и я свободен. Я здесь — великий князь Уральской республики. Ко мне без спросу не входи!»