Как я тебя потеряла

– Я? – Он переспрашивает таким тоном, словно не верит, что я могла такое подумать.

Поднимаю глаза и смотрю на него с вызовом. «Он оставил диван», – говорит мне дьявольский голос в голове. Нет, не тот диван, – отвечаю я. – Просто диван, который оказался похожим.

Но он здесь.

– Безумие. – Опять это слово, и Марк сам все понимает и быстро продолжает: – Я хотел сказать, что я знаю тебя, Сьюзи, знаю, как ты казнила себя за случившееся. Я никогда бы…

Он замолкает. Марк имеет в виду… что простил меня?

– Но кто? – тихо спрашиваю я. – Кто мог так со мной поступить?

Внезапно Марк кажется усталым, и я только сейчас замечаю в нем перемены. Я вижу, что годы сделали с моим сильным, крепким мужем. Морщины вокруг глаз не те мимические морщинки, которые появляются у часто смеющихся людей и которые я так любила. Это свидетельства стресса, старости, которая подкрадывается раньше положенного времени. Его кожа бледнее, чем я помню. Его постоянный загар, которому завидовали все наши знакомые мужчины и женщины, сменился бледностью, которую я изначально объяснила шоком при виде меня. Я ожидала, что здоровый блеск еще вернется. Уверенный взгляд, под магию которого я попала с той самой минуты, как он был направлен в мою сторону, исчез. Я вижу, что сделала с мужчиной, который в прошлом считал, что весь мир у его ног. У него была отличная работа, красивый дом, светящаяся счастьем беременная жена, а потом очаровательный маленький сын.

– Не знаю. На свете немало злобных и жестоких людей. Если кто-то пытается причинить тебе боль, я не знаю, кто это, и не знаю почему, но даю тебе слово, что это не я.

Я верю ему. Поэтому рассказываю все. Я рассказываю ему про доктора Райли, мою встречу с Ником, одеяльце Дилана, хотя опускаю тот факт, что живу с практически незнакомым человеком. Марк становится все мрачнее и мрачнее с каждым следующим словом. Когда я рассказываю про то, как в мой дом вломились, он уже готов взорваться.

– Во что ты играешь, черт побери? – спрашивает он и мерит шагами комнату. Раньше, приходя в возбужденное состояние, он так никогда не делал. – Ты вообще представляешь, какой опасности подвергаешь себя?

Это меня шокирует. Я надеялась на жалость, сочувствие, может, легкую ностальгию. Я даже ожидала злость, но не обеспокоенность. Не знаю, что делать с его беспокойством за меня. То есть разумное зерно в его словах есть, но с беспокойством обо мне он опоздал на четыре года.

– Я сюда пришла не за лекцией, – рявкаю я.

– В таком случае зачем ты пришла сюда? – Теперь Марк почти кричит. – В какие игры ты играешь? Ты вдруг заявляешься ко мне четыре года спустя. Что, по твоему мнению, я должен был почувствовать, открыв дверь и снова увидев твое лицо? Я несколько лет отчаянно пытался забыть обо всем, связанном с тобой, и вдруг ты снова здесь, выглядишь как раньше и пытаешься вытянуть на поверхность все то, что я с таким трудом забыл.

– Прости меня. – Я встаю, пересекаю комнату и вручаю ему кружку. – Оставляю тебя жить в уюте той жизнью, из которой тебе удалось стереть нас обоих! Если я найду нашего сына, хочешь, чтобы я тебе об этом сообщила?

У Марка вытягивается лицо, и я понимаю, что зашла слишком далеко.

– Найдешь нашего сына? – шепотом произносит он. – Сьюзан, я уже нашел нашего сына. Я нашел его с подушкой на лице, холодного как лед, и дыхание ему перекрыла женщина, которую я считал любовью своей жизни. Я не могу позволить себе такую роскошь – хвататься за надежду, будто он все еще жив. Я помню, как держал его в руках на стоянке перед больницей, умоляя дышать, как кричал, зовя кого-то на помощь, чтобы спасти моего красивого маленького мальчика, имя которого ты едва ли когда-нибудь решишься произнести. Его звали Дилан, Сьюзан. Дилан Лукас Вебстер, и он мертв. Он мертв, потому что ты убила его, и никакое количество фотографий улыбающихся маленьких мальчиков это не изменит. Я думаю, тебе пора.

Глава 28

Я уезжаю так быстро, как только могу, управляя машиной дрожащими руками. Меня всю трясет. Я останавливаюсь при первой возможности и опускаю голову на руль. Меня сотрясают рыдания, которые угрожали вырваться наружу с той самой минуты, как я только увидела Марка. Он знает больше, чем говорит. Уверенность в голосе, с которой он говорил об обнаружении тела Дилана, точно не была фальшивой, но определенно есть что-то еще, и я с этим пока не разобралась. Не поняла!

Когда мне удается взять себя в руки, я достаю телефон и набираю номер Ника.

– Я с ним поговорила, – сдерживаю слезы и пересказываю все от начала до конца. Когда я заканчиваю рассказ, Ник молчит. – Ты еще здесь?

– Здесь, – отвечает он. – Я просто не знаю, как все это понимать.

– Он что-то знает, – с уверенностью заявляю я. – И я намерена выяснить, что именно. Я возвращаюсь.

– Ты считаешь, это разумно? – обеспокоенно спрашивает Ник. Похоже, у мужчин в моей жизни входит в привычку говорить со мной обеспокоенным тоном. – Судя по всему, ты открыла кое-какие еще не зажившие раны. Может, стоит просто оставить его в покое.