Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

К лету 1961 года недавний выпускник сыграл пару эпизодических ролей в кино и кочевал по московским театрам. На гастролях в Ленинграде он увидел в автобусе парня с татуировкой «Люба, я тебя не забуду!» – и наконец-то все звёзды сошлись. Высоцкий придумал историю, в которой Люба стала Валей:

⊲

Два друга любили девушку. Первый наколол на груди её портрет. У второго «душа была исколота снутри». Оба уехали в дальние края, но не забыли Валю. И когда второй тосковал, первый разрешал ему полюбоваться на портрет. А потом их новый товарищ «беду искусством поборол». Он скопировал Валин портрет с груди первого друга на грудь второго, и тот сделался счастливым – в уверенности, что его девушка лучше.

Смех и слёзы. Примитивный текст из пяти слов, мелькнувший перед глазами талантливого поэта, породил сюжет, который вырос в историю любви и мужской дружбы, с динамичным развитием событий и неожиданным финалом. Рыба для жарки появилась: кухня заработала как надо.

Лаконичный и просторечный, но стильный, драматургически богатый и образный монолог безымянного героя из Ленинграда стал первой песней Высоцкого. В Москве он спел её Розановой и Синявскому. Правда, в авторстве сперва не признался, но шила в мешке не утаишь. Кстати, магнитофонная запись «Татуировки» и ранние записи чужих песен из собрания Марии Розановой сохранились в архиве Гуверовского института, их можно послушать онлайн.

Владимир Высоцкий занимался литературным творчеством всего девятнадцать лет. За это время он написал около шестисот песен и ста стихотворений, несколько киносценариев и полтора романа. Успех был феноменальным, но ни одной своей опубликованной книги Высоцкий так и не увидел и фильмов снять не успел. Это к слову о разных формах успеха…

…хотя здесь речь не о публикациях, а о литературе. Не о бестселлерах, а о воплощении творческих замыслов. О понимании того, ка́к обратиться к аудитории и что́ ей сказать.

Высоцкий понял, ка́к и что́. Со своим умением сочинять короткие яркие истории он мог бы писать рассказы, но воплощал замыслы в песнях – или в текстах, положенных на ритмическую основу, как говорил сам. Выбору именно такого способа общения с аудиторией способствовал технический прогресс: магнитофоны становились всё более доступными.

Распространение аудиозаписей обеспечило Высоцкому миллионы поклонников, и его воплощённые замыслы до сих пор выворачивают душу русскоязычной публике.

Стоит ли воспроизводить чужую кухню?

Не стоит.

Сомневающихся предупреждал ещё древнеримский комедиограф Публий Теренций Африканский: «Если двое делают одно и то же – это не одно и то же».

Тем более что в нынешних реалиях никак не получится делать одно и то же с Пушкиным, Толстым, Достоевским, Чеховым, Высоцким, Довлатовым – или Сафо, Сэй-Сёнагон, Жерменой де Сталь, Зинаидой Гиппиус, Тэффи, Лидией Чарской, Мариной Цветаевой, Евгенией Гинзбург… Все они состоялись в своё время и на своих местах.

Тому, кто метит в писатели, для начала имеет смысл быть самим собой. Писателю не сулит пользы копирование чужих индивидуальных привычек без понимания, откуда они взялись, и повторение поступков даже самых успешных авторов. К тому же нет логики в том, чтобы воплощать собственные замыслы в чужом образе, – если хочется литературы, а не балагана.

Высоцким никому не стать, даже ступая за ним след в след. И далеко не каждый из его шагов заслуживает повторения.

Не получится стать Шиллером, если держать в ящике письменного стола подгнивающие яблоки. Великого германца вдохновлял специфический запах, но это – проявление именно его индивидуальности. Свойство психики, наверняка не самое важное в творчестве Шиллера.

Джеймс Джойс для работы надевал белую рубашку и писал толстыми карандашами, лёжа на животе. Но не для того, чтобы выглядеть оригинальным, и не потому, что только так можно написать «Улисса». Джойс очень плохо видел и держал бумагу под самым носом, а рубашка отражала больше света на лист.

«Я пью, чтобы сделать других людей более интересными, – заявлял Эрнест Хемингуэй. – Писать надо пьяным, а редактировать трезвым». Но не стоит забывать, что это слова тяжёлого алкоголика, чей увлекательный путь закончился печально.

Проживший совсем короткую жизнь Такубоку Исикава писал изящнейшие поэтические миниатюры – та́нка. Многие пробовали ему подражать, но без успеха. Мастер, который запойно пьёт и умирает от чахотки, находится за гранью, недостижимой для трезвого и здорового автора, даже если этот автор талантлив.