Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

В романе «1814 / Восемнадцать-четырнадцать» простенькая привычка персонажа – использовать сорное слово: «Что же, господа… Послужим ещё, значить, России-матушке! Верой, значить, и правдой» – отделяет его от остальных, более красноречивых обитателей Царскосельского лицея. В том числе и с помощью этой речевой характеристики прекрасный актёр Алексей Гуськов создал один из самых запоминающихся образов в экранизации романа. Нестандартная речь заставляет и зрителя, и читателя слушать внимательнее.

Рассказы-монологи Славы Сэ мгновенно узнаваемы благодаря особенностям авторской речи: коротким ёмким фразам, ироничной и самоироничной интонации, умению находить необычные яркие образы для описания быта… И главное – всё, что говорит лирический герой, он говорит с улыбкой, которую в буквальном смысле слышно. Этот нюанс упускают из виду многочисленные подражатели: добрая улыбка – совсем не то же самое, что саркастическая усмешка или сатирическая ухмылка.

Одной из характерных черт стиля Гоголя была способность «умело смешивать русскую и украинскую речь, высокий стиль и жаргон, канцелярский, помещичий, охотничий, лакейский, картёжный, мещанский, язык кухонных рабочих и ремесленников, вкрапляя архаизмы и неологизмы в речь как действующих лиц, так и в авторскую речь», – со знанием дела писал поэт-символист Андрей Белый. Примечательно, что архаизмы и неологизмы, от злоупотребления которыми предостерегает антикоучинг, Гоголь использовал как оправданные и даже необходимые элементы художественного приёма.

Шаблонная речь с шаблонными оборотами, когда все персонажи говорят одинаково, на один мотив, и все диалоги причёсаны под одну гребёнку, способна убить даже хорошую историю и хороший замысел.

Словом, для начала работы автору достаточно определиться с основными физиологическими, психологическими, социальными и лингвистическими характеристиками персонажа. Все они должны иметь отношение к предстоящим конфликтам, а не быть выдуманными для полноты досье.

Каждый персонаж пишется правдоподобным, даже если он действует в дальнем космосе или фэнтезийном мире, – так, чтобы выглядеть органичным в предложенных обстоятельствах. А дальше органичный персонаж попросит у автора недостающие характеристики.

Герой должен вести себя последовательно, руководствуясь мотивами и логикой, пусть даже своей собственной, не похожей на логику остальных персонажей или самого автора. «У каждого безумия есть своя логика», – настаивал Шекспир.

⊲

Однажды Александр Куприн высыпал горсть мелочи в руки вокзальной нищенки с маленьким ребёнком. Увидев это, к писателю пристал отвратительного вида пьяница – красноносый, опухший, небритый… Куприн сунул попрошайке пятирублёвую купюру.

Спутники удивились: сумма около рубля нищенке – это щедро, но понятно, а почему забулдыга, который тут же всё пропьёт, получил такие большие деньги? «Женщине с ребёнком подадут многие, – сказал Куприн, – а пьянице – только я».

В этом поступке писателя есть индивидуальная логика. Её можно принимать или не принимать, но в поступках отрицательного персонажа, объяснённых только тем, что он – по задумке автора – плохой человек, логики нет.

Не надо писать, заставляя героев совершать действия, которые не развивают историю и не помогают героям раскрыться.

В жизни таких действий – большинство, но это читатель и сам знает. Люди спят, чистят зубы, едят, ходят по улицам… Тратить на рассказ об очевидном своё и читательское время – «ошибка выжившего» № 69.

Умелый автор использует сон, чистку зубов, приготовление завтрака и вообще любые бытовые действия для прорисовки образа: это краски, уточняющие характер героя и объясняющие мотивы его значимых поступков.

Китайский полководец и философ III века Чжугэ Лян в «Книге сердца» назвал семь способов познать человеческую натуру: