Как художники придумали поп-музыку, а поп-музыка стала искусством

Хотя не все из «контингента Бромли», как их теперь называли, жили в пригородных спальных районах, послуживших катализатором для бунта Боуи, в социальном плане они были одного происхождения, и теперь они стали последователями одной «церкви создания самого себя». Понтовые группировки были характерным явлением для пригородных районов многих больших городов, но Бромли придавала особую яркость и силу близость к Лондону. К середине 1970-х годов местные ритуалы приверженности стилю и экспериментализму, подобно первым тематическим вечерам Боуи/Roxy на местных дискотеках, перекочуют в Вэст-Энд, где они будут встречаться в непритязательном подпольном баре «У Луиса», облюбованном лесбиянками и теми, кого Питер Йорк назвал подрастающим «короткостриженым андеграундом». Они вывели продуманную с точки зрения стиля самопрезентацию на следующую ступень эволюции, сделав ее повседневным перформансом, в котором индивидуум стал коллажем из всевозможных стилевых атрибутов, а его тело, жесты, поведение – территорией постмодернистского бриколажа. Один из таких эксгибиционистов, поклонник глэма Стивен Бейли (по прозвищу Стив Северин – в честь главного героя «Венеры в мехах»), встретил Сьюзи, позируя во время перерыва на концерте Roxy Music. «Это был закат глэма, и их взгляд был направлен назад, – вспоминает он. – Рокси и Боуи становились слишком большими. Не было ничего нового, с чем мы могли бы себя отождествлять».

Затем в конце 1975 года их друг Берти Маршалл (по кличке Берлин) попал на один из самых первых концертов Sex Pistols в местном Рейвенсборнском колледже искусств, после чего он уговорил свой растущий круг друзей-единомышленников посетить их следующее шоу в клубе Marquee. Пару дней спустя группа выступила на балу в честь дня Святого Валентина, устроенном Эндрю Логаном в его студии на верфи Батлера; в конце концов, Макларен, Вествуд и Them были уже хорошо знакомы. «Макларен был как Фейгин (серый кардинал), аферист высшего класса, – говорит Дерек Джармен. – Он общался с людьми, а затем публично принижал их ради забавы <…>. Не думаю, что кто-то принимал это на свой счет, думаю, все понимали, что это часть образа». Джон Сэвидж объясняет субкультурный парадокс представителей SEX следующим образом: «Поскольку все из окружения SEX были весьма близки к миру Логана, им пришлось искать способ отграничить себя от него <…>. А что может быть лучше, чем выпады в адрес своих конкурентов?»

Макларен очень обрадовался, когда на вечеринке на верфи Бат-лера заметил, что репортер из New York Musical Express пришел вместе с фотографом, и в отчаянном стремлении создать сенсацию он убедил Джордан – хостес магазина SEX в образе доминатрикс – позволить Гнилому Джонни сорвать с нее одежду, что едва ли заставило бы приподнять бровь участников этого узкого богемного круга. Но, как Макларен и надеялся, в Sunday Times вышел обзор мероприятия, и пресса уловила нотки потенциального скандала, подобного тому, что вызывало шоу «Проституция».

Концерт в Рейвенсборне был одним из самых первых выступлений Sex Pistols: дебют группы состоялся в Колледже Святого Мартина лишь месяц назад, а в промежутке еще прошли выступления в Школе искусств Челси и в Центральной школе искусств. Эти ранние концерты в арт-колледжах организовал басист группы Глен Мэтлок: он изучал живопись в колледже, а по субботам подрабатывал в бутике SEX. Именно Глен и сделал надпись над входом в магазин. Макларен и Вествуд, которые стремились поддержать «антимамские и антипапские вещи» Сьюзи, из кожи вон лезли, создавая непристойную одежду. Естественно, о философской подоплеке используемой символики никто не задумывался, всё было ради антиэлитарного эффекта: футболки со скандальной надписью «УНИЧТОЖИТЬ!» и свастикой, ворох рубашек с аппликациями, изображающими Карла Маркса, обнаженные груди в натуральную величину и ковбоев без штанов, чьи пенисы почти соприкасаются. А затем последовали футболки с кембриджским насильником и с изображениями обнаженных мальчиков. «Гнусные образы, – говорит Джон Лайдон, – но это сработало. Я могу понять, почему он так действовал. Очень большой вклад внесла Вивьен Вествуд. Малкольм собрал все овации, но я думаю, что в основном это были ее дизайнерские находки». Подобно тому как образ «эксцентричных коммунистов» в красной лакированной коже New York Dolls был провокацией, направленной на американскую общественность, так и эта эклектика символов греха просто кричала, чтобы ее заметили, и должна была вызывать омерзение у любой мамы и у любого папы, которым она попалась бы на глаза.