Как ко мне сватался Ветер

— Я боюсь за тебя! — с вызовом повторила я. — Забочусь я о тебя, ясно!

Полох не сумел сдержать улыбку.

— Ясно, — спокойно ответил он.

Ши почти окружили нас. Путь к бегству ещё оставался и, наверное, именно поэтому Ветер был невозмутим. Он вскинул руки — и ближайший ши, кувыркнувшись, отлетел. Приземлился по-кошачьи, на все четыре конечности, и видимых увечий не получил. Но его место тут же занял другой:

— Ш-ш-ш-ш-ши, — силился выговорить он. Горло хрипело и пульсировало, как от непривычной работы. — Ши-ан-реш…

Слово проскрипело, как колесо несмазанной телеги. По мне, так звучало оно так же угрожающе, как и звериный рык, но Полох почему-то отступил.

— Что происходит? — шёпотом спросила я.

Жених от неожиданности ответил тоже вполголоса:

— Я… Кажется, я их понимаю.

— Шиан…реш… — повторило существо и закашлялось, как мог бы закашляться заговоривший после тяжёлой простуды человек.

— И что он сказал?

Полох неуверенно двинулся вперёд, опустился на одно колено и выставил руку ладонью вперёд. Ши с видимым усилием поднял своё подобие длани, балансируя на трёх оставшихся конечностях, и приложил ладонь к ладони.

Ветер сам себе не верил. И уж точно не верил ожившей сказке. Но всё-таки перевёл:

— Помощь.

Голова ши судорожно задёргалась, как бы изображая кивок. Мне подумалось, что она вот-вот отломится от тощей шеи, но обошлось.

— Шиан…реш!

Они молили о помощи!

Ши заполонили пещеру. Теперь стало ясно, кого они напоминали! Пока папа был жив, у нас была малина. Изумрудные заросли, приносящие здоровенные сладкие ягоды. А когда отца не стало, мать забросила их. Не потому что была плохой хозяйкой, а потому что кусты посадил отец. Она так и не смогла к ним притронуться, да и мне казалось кощунством ломать прошлогодние побеги, чтобы дать жизнь новым. И постепенно пушистые кусты заполонили голые омертвевшие прутья. Сначала они торчали костлявыми перстами, указующими в небо, а потом сгубили нежные зелёные ветви, пряча их от солнца.

На эти голые прутья походили ши. Тени живых существ, некогда полных жизни. Жались друг другу, боясь нас не меньше, чем мы их. Засохшие цветы…

Я выдвинулась вперёд слишком резко, и ши, напуганные, отпрянули. Я виновато присела на колени рядом с Полохом.

— О чём они просят?

— Ты меня спрашиваешь? Понятия не имею!

— А они думают, что имеешь.

Безволосые, тощие, они смотрели на Полоха с надеждой: мы ждали тебя, господин Ветер! Мы ждали именно тебя!

— Я понятия не имею, как с ними общаться!

— Но ты понимаешь их язык! И их приветствия, — я кивнула на всё ещё выставленную ладонь жениха, который тут же спешно её отдёрнул.

— Я не знаю, почему! — бессильно признал он. — Не знаю, как!

Я всегда сначала делала, а потом, с запозданием, думала. И очень дивилась, когда другие поступали иначе.

— Да какая разница! Попробуй! — Я несмело погладила его плечо. — У тебя получится, я знаю.

И насмешливый господин Ветер растаял от этого прикосновения, как мальчишка. Он закрыл глаза и, доверяясь инстинктам, нараспев произнёс:

— Шианреш. Шлаан. Доренпра ниш. Шлаандо.

Раздавшийся гвалт мог означать лишь одно — ликование. Ши заскакали, затряслись, как облезлые котята после дождя. Кто-то пытался издавать звуки, но получалось плохо.

— Шианреш! Шианреш!

Тот, который говорил лучше прочих, опасливо приблизился и, схватив Полоха на край тулупа, потянул вглубь пещеры.

Ветер безнадёжно вздохнул:

— Ты на меня плохо влияешь, любимая, — и двинулся за ним.

— Я?! — растерянно уронила челюсть я, стараясь не отставать.

Ши проводили нас через разрушенный город к развалинам чего-то большого, что некогда могло быть дворцом или храмом. Здесь полагалось бы царить кромешной тьме, но камней-огоньков становилось всё больше. Они жались к руинам, как светлячки к трухлявому пню. Поэтому синеватое свечение заменяло луну и рассеивало мрак.

— Шианреш. Шиван!

— Шиван, — пояснил для меня Полох, — вода.

— Шиван, шиван! — обрадовались ши, указывая на оплетённые засохшим хмелем колонны.

Казалось, только мёртвое растение и поддерживает камни на месте. Входить в остатки этого строения, рискуя остаться похороненными под ним навечно, — что может быть глупее?

— Ну же, пойдём! — поторопила я Полоха, первой взбегая по ступеням. — Они же просят о помощи!

— Или готовят крайне оригинальный ужин, — пессимистично предположил Ветер.

Ши не стали спорить с последним. Более того, они не стали нам и помогать. Расползлись, прячась во мраке, как мышки. Наблюдали ли они оттуда? Не знаю. Но беспокойства не было, точно я прогуливалась по собственному двору.

— Вот и помогай после этого людям… — недовольно пробормотал Полох.

— Они просто не захотели мешать, — заступилась я за тощих ши.

— Мешать чему?