Большинство европейских и североамериканских зоопарков, имеющих самца слона, держат всего одну особь и тем самым лишают ее возможности учиться у других самцов. Это отчасти связано с представлением, что самцы – от природы агрессивные одиночки. На самом деле при раздельном содержании агрессия может усилиться, а на воле многие самцы держатся рядом со стадом и образуют группы. Как показало одно исследование, взрослые самцы слонов половину времени не отходили от других слонов дальше тридцати метров. У них формируются социальные отношения, которые потом сохраняются годами. Еще больше зависят от компании молодые самцы: они отделяются от семейной группы и переходят в чисто мужскую лишь в пятнадцать лет. Слонам в зоопарках не дают заниматься этим естественным изучением и выбором спутников. Их впихивают к тем особям, которые в данный момент есть в наличии, а когда становится слишком тесно, отправляют в другие заведения. Может быть, некоторые животные кажутся «агрессивными» и «проблемными» отчасти из-за того, что не могут выбирать себе компаньонов или держаться от них на расстоянии. Любой, кому приходилось снимать квартиру совместно с кем-то, им посочувствует. В принадлежащем Дамиану Аспиналлу парке «Хоулеттс» животных, по крайней мере, держат в стаде, время от времени приводя туда самцов. По их заявлению, там удалось вывести больше слонов, чем любому другому зоопарку в мире, и больше, чем всем остальным британским зоопаркам, вместе взятым. Но даже они пытаются управлять сложными отношениями, которые пока не вполне изучены.
Очевидная реальность заключается в том, что в зоопарке мало места. Ассоциация зоопарков и аквариумов США рекомендует выделять слону как минимум пятьсот квадратных метров открытого пространства. В дикой природе индийские слоны пасутся по территории в несколько сотен квадратных
Проще говоря, зоопаркам физически сложно измениться так, чтобы удовлетворить социальные и психологические потребности слона. Невозможно дать ему обширное место обитания и при этом находиться неподалеку от станции Лондонского метрополитена. Мы не истязаем животных намеренно, подобно Августу Сильному, но делаем это из-за смеси себялюбия и невежества и переоцениваем свою способность дать диким животным комфортное жилище. Если это любовь, то в своем самом неуклюжем проявлении.
Зоопарки учатся скрашивать слонам жизнь: например, животным лучше, когда они могут выбирать между помещением и свободным пространством, а хорошие отношения с работниками снижают уровень гормонов стресса. Когда-то вместо этого они пробовали вводить иерархию. «Мы и слоны – одно стадо, но мы в нем занимаем высшее положение, и так должно быть», – рассказывал зрителям в 1994 году один сотрудник Лондонского зоопарка в документальном фильме BBC. Европейская ассоциация зоопарков и аквариумов постановила, что все контакты между слонами и персоналом должны осуществляться через защитный барьер, чтобы люди не так доминировали, а слоны приобрели больше независимости, хотя на внедрение этой практики у зоопарков есть время до 2030 года. Несмотря на все это, есть серьезные доказательства, что в сегодняшних зоопарках слоны не могут жить так же хорошо, как на воле.
Джорджия Мейсон, профессор биологии из Гуэлфского университета и одна из авторов опубликованного в Science исследования о слоновьем долголетии, уверена, что если вложить в эту проблему достаточно денег, то придумать способ сохранить слонам в зоопарках здоровье получится. Сомнения у нее вызывает целесообразность затрат. «Стоит ли оно того? Чтобы хорошо содержать слонов, нужны десятки миллионов долларов. Не лучше ли потратить их на создание заповедников на Шри-Ланке? Или вложить их в другие виды, которые могут потрясающе хорошо выживать в неволе, а в дикой природе находятся под угрозой?»
Для меня ответ довольно очевиден. Он как слон в комнате, которого никто не хочет замечать, и заключается в том, что слонам в неволе не место. Они не должны жить в маленьких открытых вольерах, да и вообще в зоопарках их быть не должно.
Рон Каган, директор Детройтского зоопарка, осознал это далеко не сразу. Каган – необычная фигура в мире зоопарков. В детстве у него было две страсти: автогонки и животные. Стать успешным гонщиком у него не получилось. «Я был готов сказать, что это глупое решение, зато мое собственное. Поэтому я стал тем, кем стал», – говорит он мне по телефону.