Как медведь блоху перехитрил

— Ты думаешь?

— Не думаю, а точно знаю: все, кто в небе, светят.

— Эх, я бы, наверное, и тепла много дал. Я ведь вон большущий какой. Гора!

— И даже больше, дядя Спиридон, — туча... А ведь я к тебе, дядя Спиридон, по делу пришел. Ты меня сегодня случайно не видел во сне?

— Я?

— Да.

— Тебя?

— Да.

— Ха! А зачем ты мне сниться будешь?

— Это верно, зачем я тебе, — согласился Ежик. — Но больно ночь сегодня ясная была. И тихая. Даже слышно было, как деревья дышат. В такую ночь только и сниться кому-нибудь... А может, ты, дядя Спиридон, видел да не говоришь?

— Говорю, — не видел. Чего пристал?

— Оно, конечно, приставать нехорошо. Но, может, ты, дядя Спиридон, видел, да сказать не хочешь, боишься, что тебя в лесу на смех поднимут. «Большому медведю, — скажут, — снятся маленькие ежики». Так ты говори, не бойся, я тебя не выдам, дядя Спиридон. Моя душа — могила.

— Знаешь что, беги ты отсюда, пока я не рассердился, — сказал медведь и вдруг как рявкнет: — Что ты улей с медом, чтобы я тебя во сне видел?

А Ежик на это и говорит:

— Разве медведям только ульи с медом снятся? Приснится всякое может. Приснилась же мне вон однажды обезьяна.

Вскочил медведь с березового пня, затопал ногами:

— Во-он! Разорву в клочья, если не исчезнешь.

Побледнел Ежик, попятился под куст, залепетал:

— Исчезну, дядя Спиридон, исчезну. Теперь я вижу, что не тебе снился. Лосю, наверное. Он большой, толстый, поспать любит. К нему сбегаю. Чувствую, кто-то видел меня во сне сегодня, а вот кто, пока еще не нашел. Но найду, всех в лесу обегаю, но найду.

И убежал, а медведь походил-походил вокруг берлоги, успокоился. Сел на свой пень и опять стал солнышку удивляться:

— Надо же! Лапой прикрыть можно, а сколько огня в нем, всю землю греет. Но я бы еще больше грел, если бы меня на такую высоту подняли. И света дал бы я много.

Но тут вспомнил медведь Ежика, вспомнил, как кричал на него и ногами топал, и вздохнул:

— Какое уж во мне тепло. Рык один. Он, Ежик-то, может, поесть ко мне приходил... Семья у него большая, не каждый день ест досыта. Может, приходил он, чтобы помог я ему, а я его прогнал.

Посидел медведь, поскреб в затылке, сказал:

— Большое сердце нужно иметь, чтобы светить миру. Если бы меня даже и подняли туда, где солнце, все равно никто бы меня не назвал солнцем. Все показывали бы на меня снизу и говорили: смотрите медведь в небе.

Так рассудил медведь Спиридон, а Ежик в это время топтался перед Лосем и в который раз спрашивал у него:

— Может, я все-таки приснился тебе, Лось, да ты не смеешь признаться? Боишься, смеяться над тобой будут, что большому Лосю снятся маленькие ежики? Так ты не бойся. Я никому не скажу. Моя душа — могила. Будем знать вдвоем только с тобой: ты да я.

— Да нет же, говорю тебе — нет. За всю мою жизнь ты ни разу не снился мне. Ну что ты ко мне пристал? — мотал рогатой головой Лось и был готов разреветься от отчаяния.

А Ежик глядел с отчаянием на него и спрашивал:

— А может, все-таки видел, а?.. Может, видел все-таки?

ВСЕ ЕЩЕ ИЩЕТ ЛИСА

Надоела всем Лиса своими плутнями. Собрались звери, подумали и решили — повесить ее. Видит Лиса — плохо дело, всерьез за нее взялись, конец ей приходит. Попросила:

— Раз уж вы решили повесить меня, воля ваша — вешайте. Но исполните по древнему обычаю мое последнее желание: разрешите хоть дерево самой выбрать.

— Это можно, — сказали ей. — Выбирай.

И подвели Лису к березе. Спрашивают:

— На ней повесить тебя?

Обошла Лиса березу вокруг, оглядела со всех сторон, сказала:

— На ней можно бы, да низковата она немного. А вы уж меня на таком дереве повесьте, чтобы далеко меня видно было.

— Это верно, тебя нужно повыше повесить, чтобы все видели, что мы у себя в роще с плутами делаем, — сказали звери.

И подвели Лису к сосне.

— На ней, — говорят, — в самый раз тебе висеть будет. Вон она высокая какая.

Оглядела Лиса сосну, покачала головой:

— На сосне можно бы повисеть, да сучьев на ней мало. А мало сучьев, мало тени. Высохну быстро. А вы уж меня так повесьте, чтобы я долго висела.

— И это верно. Ты должна подольше повисеть, чтобы все запомнили, что мы у нас в роще с плутами делаем, — сказали звери.

И подвели Лису к дубу.

— На нем, — говорят, — тебя повесим. На нем ты не вдруг высохнешь. Вон он сколько тени дает.

Оглядела Лиса дуб со всех сторон, сказала:

— Можно, конечно, и на нем повисеть, но вы посмотрите, сколько ветвей на нем. Меня среди них и не видно будет. Рядом пройдут и не заметят, что вишу я. А вы уж меня так повесьте, чтобы откуда ни поглядел, увидел — вон она я, покачиваюсь.

И все опять согласились:

— Верно, тебя нужно так повесить, чтобы кто ни поглядел, обязательно сказал: вон она, плутовка, висит.

И подвели лису к осине. Но и у осины нашла Лиса изъян. И у ясеня тоже. По всей Гореловской роще провели ее и во всей роще не нашла Лиса дерева подходящего, на котором ей было бы приятно висеть.

— Пойдемте, — говорит, — в Осинники. Там поищем.

Но у всех были дома дела, и потому все сказали ей:

— Иди одна. Найдешь, кликнешь нас. Мы придем и повесим тебя.

— Пусть так будет, — сказала Лиса и ушла в Осинники.