Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Осенью 1991 года и Хасбулатов, и Руцкой достаточно откровенно претендовали на роль премьер-министра, и для них выбор Ельцина в пользу Бурбулиса и Гайдара был большой личной обидой, если не сказать – пощечиной. Каждый из них тогда считал себя способным возглавить правительство. Они явно полагали, что смогут это сделать не хуже, чем какой-то доцент Бурбулис (пусть даже к тому времени государственный секретарь) или тем паче мало кому известные мальчишки, вынырнувшие из академических кругов и говорящие на языке, который Руцкому, например, был часто непонятен. Кстати, высокая образованность нового экономического руководства России, как это ни прискорбно, вызывала неприязнь не у одного только Руцкого.

Так, журналист Саша Беккер написал по поводу одного из выступлений Гайдара перед депутатами, что его непонятные для многих парламентариев термины воспринимались теми чуть ли не как оскорбление, а когда Егор произнес слово «дихотомия», то все подумали, что он их просто матом послал.

Помню и свое личное впечатление по этому поводу. Гайдар выступил в Верховном Совете и отвечал на вопросы депутатов. Сейчас я уже забыл суть вопроса одного из депутатов-заднескамеечников, но эпизод этот помню отлично. Услышав вопрос, Гайдар ненадолго задумался, потом по старой привычке хлопнул себя ладошкой по лбу и сказал что-то типа: «Вы имеете в виду известный «„эффект Гиффена“». Депутат даже не стал после этого слушать продолжение ответа Егора Тимуровича. Он посмотрел на Гайдара долгим ненавидящим взглядом и молча сел. Наблюдая эту сцену, я понял, что еще одного недруга мы нажили навсегда.

Замечу, что в подобном поведении моих товарищей не было ни тени рисовки, ни желания подчеркнуть свою образованность. Мы просто разговаривали на том языке, к которому привыкли в профессиональном научном общении. Со временем пришел опыт публичных выступлений. Мы научились доступно излагать сложные темы, но вначале было не до того.

Свою первую попытку дискредитировать деятельность гайдаровской команды Хасбулатов предпринял буквально через полторы недели после либерализации цен. Уже в середине января, когда никаких результатов реформы еще не могло быть, Хасбулатов поспешил заявить о ее провале и призвал отправить в отставку «малоквалифицированное, недееспособное и некомпетентное правительство». Ясно было, что он решил воспользоваться напряженной обстановкой в интересах укрепления своей личной популярности. Нужно, правда, сказать, что в отличие от прямолинейного Руцкого, который не мог скрыть своей личной неприязни к этим «не знающим жизни умникам» и не гнушался личными выпадами в их адрес, Хасбулатов действовал более гибкими методами, хотя иногда и он срывался на далеко не академическую полемику.

Руцкой, вряд ли удосужившийся внимательно разобраться в нашей программе, в основном выдавал громкие заявления о том, что экономическая реформа – это путь в тупик, а ее авторы – кабинетные теоретики, которые еще недавно занимались в своих диссертациях пропагандой марксистско-ленинской теории, а сегодня бездумно ставят эксперимент над российским народом.

Хасбулатов на каком-то этапе формально предлагал свой альтернативный вариант реформы. В действительности же предложения спикера сводились к перечеркиванию рыночных преобразований. Так, к началу апреля – в преддверии VI съезда народных депутатов – Хасбулатов распространил в виде материала для обсуждения парламентом свою программу, в которой говорилось о необходимости притормозить начавшиеся рыночные процессы, с тем чтобы сначала создать в стране «рыночную инфраструктуру».

Для этого программа Хасбулатова предусматривала усиление роли государства в экономике и, в частности, сохранение на переходный период регулируемых цен, рост дотаций, снижение налогов, разработку и осуществление новых социальных программ (все это за счет увеличения дефицита бюджета) и многое другое, де-факто возвращавшее страну в прежнюю экономику и грозившее катастрофой для бюджета. Не исключаю, что к ее написанию приложил руку мой бывший учитель академик Яременко. Он был искренним сторонником сильного вмешательства государства в экономику, централизованного планирования, верил в «социализм с человеческим лицом». Нужно заметить, что на каком-то этапе я тоже разделял эту веру. Интересно, что заговорил о подобных предложениях Хасбулатов тогда, когда решительные действия правительства по либерализации экономики и финансовой стабилизации стали давать первый эффект, ликвидировав экономический хаос конца 1991 года.

Нас ругают академики