Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Был ли возможен «китайский путь»? Критики из «Гражданского союза»

В различном видении путей выхода из кризиса и реформирования экономики состояла основная суть наших разногласий с такими критиками правительства, как лидеры «Гражданского союза» во главе с Аркадием Вольским.

Безусловно, Аркадия Ивановича, несмотря на его активное коммунистическое прошлое, нельзя отнести к числу ортодоксов. В целом он постепенно стал воспринимать идеологию рыночных реформ и искренне, как мне кажется, понимать, что пути назад в социалистическую экономику нет. Неслучайно на каком-то этапе Вольский возглавил Российский союз промышленников и предпринимателей, в конце концов превратившийся в лоббистскую организацию крупного российского бизнеса. Вместе с тем, критикуя политику реформ, проводившуюся гайдаровским правительством, он выступал за жесткое государственное вмешательство в экономику административными методами и являлся горячим сторонником и пропагандистом китайской модели реформирования. При этом он совершенно забывал о российских реалиях, существовавших в начале 90-х годов.

Дело даже не в том, хороша китайская модель или нет. Проблема в том, что она может быть хороша только там, где она применима. Если говорить о России или об СССР, то китайский путь плавных преобразований был бы великолепен в период кратковременных реформ Косыгина. Кстати, именно тогда идеолог китайских реформ Дэн Сяопин начинал их в Поднебесной. Возможно, использование китайской модели могло бы дать положительный результат, будь она применена в 1985 году, в 1987-м и даже еще в 1989 году. Ведь китайская модель – это, по сути дела, вариант проведения экономических реформ при жесткой политической диктатуре. Замечу, что авторитарная система правления стала основой реформирования экономики и в таких странах, как Южная Корея, Чили, Испания, Сингапур, хотя в определенной степени база для развития рыночного хозяйства там уже существовала. Просто идеологическое обоснование диктатуры у китайских коммунистов одно, а у генерала Пиночета оно было другим. Но формы политической поддержки и навязывания сверху реформ в этих странах были весьма схожи.

В России же начала 90-х годов уже не было условий для подобного политического и силового обеспечения экономических преобразований. Во второй половине 80-х годов Горбачев и Рыжков, который впоследствии очень ругал наши реформы, упустили свой шанс. Тогда у них была реальная власть, они могли опереться в своих реформах на силу государства, силу партии, которую ни в коей мере нельзя недооценивать. Но эта реальная мощь, которую можно было использовать на цели реформ, была, к сожалению, бездарно растрачена на концепцию ускорения, антиалкогольную кампанию, непродуманную конверсию ВПК, продовольственную программу и тому подобные начинания, не затрагивавшие саму суть планово-распределительной экономики. Создание кооперативов и некоторое расширение прав предприятий в те годы было, конечно, шагом вперед в смысле возникновения элементов рыночных отношений, но это были отдельные новации, не менявшие систему по существу, а во многом носившие деструктивный характер. Например, с точки зрения финансовой стабильности.

Во второй половине 80-х годов ситуация в нашей экономике, в частности уровень инфляции и внешней задолженности, степень сбалансированности потребительского рынка, состояние финансов, хотя и была уже далеко не идеальной, но позволяла провести серьезные преобразования значительно менее болезненно, чем в 1991–1992 годах. К сожалению, из-за отсутствия политической воли, колебаний между демократами и ортодоксами-консерваторами, подмены реальных экономических реформ частными решениями, бесконечного поиска вариантов и писания программ, разговоров о реформах вместо реформ время было упущено. Страна все быстрее катилась в экономическую пропасть. Если бы еще существовавшая в то время мощь советской партийно-государственной машины действительно была направлена на радикальное реформирование экономики, это позволило бы избежать многих болезненных последствий реформы.

Та же либерализация цен, будь она проведена в 1987 году в условиях относительной сбалансированности потребительского рынка, не вызвала бы такого ценового шока. Не обесценились бы сбережения населения. В тот период еще существовали тесные отношения между советскими республиками. Реформа могла быть осуществлена в масштабах всего СССР и способствовала бы его плавной трансформации и в итоге сохранению. Я думаю, что именно тогда «китайские» советы Аркадия Ивановича, занимавшего, кстати, крупный руководящий пост в ЦК КПСС, были бы очень уместны. А в 1991 году уже не было той государственной власти, которая могла бы их реализовать.