Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

В СССР многие совершенно естественные для нормального экономического анализа сведения вообще были государственной тайной или документами для служебного пользования. Теперь получившие свободу директора сами стали определять, что на их предприятии составляет коммерческую тайну. Каждый действовал в меру своего понимания предмета, часто засекречивая все и вся.

Разработанный нами документ вводил этот процесс в цивилизованное русло. В нем четко и ясно говорилось, что учредительные документы не могут составлять тайну, как и документы, дающие право заниматься предпринимательской деятельностью. Самое главное, что рассекречивались данные по установленным формам отчетности о финансово-хозяйственной деятельности: документы о платежеспособности организации, сведения о численности работающих и заработной плате, об условиях труда, наличии вакансий, об уплате налогов и обязательных платежей, о загрязнении окружающей среды, сведения об участии должностных лиц в кооперативах, малых предприятиях, товариществах и так далее.

Отчасти это было сделано тогда с вполне утилитарной для самого государства целью. Нужно было, чтобы российские контрольные и налоговые службы получили максимальный доступ к информации предприятий. Особенно актуально это было для бывших заводов и фабрик союзного подчинения, с которыми российские службы раньше почти не имели дела. Но в то же время документ составлялся и с прицелом на перспективу приватизации.

Вторым его пунктом государственным и муниципальным предприятиям запрещалось до процесса их приватизации и в ходе нее относить к коммерческой тайне размер имущества, денежные средства, вложения в доходные активы, торговые, кредитные и иные договоры. Тем самым мы открывали предприятия для изучения возможным будущим владельцам. Ведь для того, чтобы люди могли всерьез покупать предприятия и участвовать в приватизации, нужно было, чтобы они имели возможность хотя бы приблизительно понять, что эти предприятия собой представляют. Директора часто этому противились. Конечно, с точки зрения международного права документ получился необычный, даже в чем-то смешной. В нормальной юридической практике разрешено все, что не запрещено. И у нас всегда был перечень сведений, составляющий государственную тайну. Все, не подпадающее под этот перечень, вроде бы должно быть открыто. Но в реальной жизни на самом первом этапе становления рыночной экономики было по-иному, поэтому и был принят документ, в явном виде перечислявший то, что не может являться тайной. Инициатива создания такого документа исходила от Госкомимущества Анатолия Чубайса и налоговых служб.

Нудная и тяжелая борьба с Верховным Советом за доходы и расходы

В июне 1992 года было принято постановление Верховного Совета, имевшее большое значение для повседневной практики каждого предприятия. В нем Верховный Совет фактически согласился с проектом постановления правительства «Об утверждении положения о составе затрат по производству и реализации продукции, включаемых в себестоимость, и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли», подготовленным Министерством экономики. За этим длинным и нудным названием на самом деле скрывался чрезвычайно важный документ. Он определял, что́ можно относить на себестоимость продукции и услуг, уменьшая при этом налоговую базу по налогу на прибыль; какие доходы формируют базу налога на прибыль; как определяются финансовые результаты деятельности предприятия. В положении формулировались также возможные льготы при налогообложении прибыли. Это был первый серьезный шаг к формированию налогового кодекса для новой рыночной экономики. Он затрагивал каждое российское предприятие и организацию всех форм собственности.

Это был один из тех нечастых случаев, когда правительство сработало с Верховным Советом слаженно и эффективно. Должен заметить, что, если речь шла пусть о важных, но сугубо рабочих, образно говоря «технологических», моментах госрегулирования типа приведенного выше, парламент обычно с нами соглашался. Влезать в суть многостраничных законопроектов с обилием специальных терминов многим депутатам было лень, а часто просто не под силу.