Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Демократические преобразования начались на фоне углубляющегося кризиса экономики, завершившегося практически ее коллапсом к концу 1991 года. Крах советской экономики затронул все ее сферы – бюджет, потребительский рынок, денежное обращение – и привел Россию зимой 1992-го к реальной угрозе хаоса, голода, остановки материальных потоков, полного развала потребительского рынка. Именно крах экономики обусловил невозможность плавных постепенных преобразований и сделал безальтернативной «шоковую терапию» по Гайдару. А еще низкие мировые цены на нефть, от экспорта которой критически зависела советская экономика. Они подрезали сначала коммунистов, а вслед за ними и демократов. Подъем нефтяных цен начался лишь вскоре после тяжелейшего кризиса 1998 года. Воспользоваться им довелось уже власти Путина. За время правления Ельцина (1992–1999) суммарная выручка от вывоза нефти и нефтепродуктов составила 587 миллиардов долларов. При правлении Путина только в 2000–2014 годах суммарная выручка – 4762 миллиарда долларов. Ныне эта цифра заметно выше.

Ошибки, отступления, фактический отказ Запада в серьезной помощи, противостояние исполнительной и законодательной власти, отсутствие консенсуса элит сделали экономический спад более долгим, чем он мог бы быть. Его вершиной стал кризис 1998 года. Неизбежно тяжелые последствия реформ в разрушенной экономике, объективные трудности переходного периода стали в глазах большей части народа ассоциироваться с демократами. И лишь незначительное меньшинство понимало тогда и помнит сейчас, что России досталось не великое советское наследство, а развалившиеся экономика и государственная машина с реальным риском краха и дальнейшего распада России с угрозой гражданской войны.

Став официальной правопреемницей и наследницей СССР, Россия неизбежно взяла на себя новые серьезные обязательства. Во-первых, это касалось содержания армии, границ, обслуживания внешнего долга, финансирования космической программы и многого другого, что раньше лежало на союзном центре. Во-вторых, сыграл свою роль синдром «старшего брата». Россия долго не урегулировала к своей выгоде отношения с бывшими советскими республиками, особенно со странами СНГ.

После роспуска СССР сохранялось единое денежное пространство на базе советского рубля. Постепенно новые государства ввели свои национальные валюты. При этом освобождавшаяся денежная наличность в виде советских рублей хлынула на и так испытывавший дисбаланс российский рынок. Поэтапное распутывание этой проблемы – разделение безналичного оборота и налично-денежного оборота – затянулось на несколько лет. Как я уже писал, очень трудно дался и переход на рыночные принципы и мировые цены в торговле с бывшими союзными республиками. Это решение встречало сильное сопротивление с их стороны, поскольку было выгодным для России и часто очень невыгодным для них. Например, в ценах на энергоресурсы для большинства стран еще длительное время сохранялись существенные скидки с мировой цены, так как в противном случае эти государства были бы поставлены на грань банкротства. Полностью рационального объяснения этого синдрома не существует. Возможно, Ельцин и его окружение, испытывая вину за ликвидацию СССР, в душе верили в возможность его воссоздания в урезанном виде и на новой основе. Похоже, эта вера вселилась и в нынешних руководителей страны. Правда, была еще необходимость заботиться о судьбе русскоязычного населения в этих республиках, которое иногда оказывалось в положении заложников.

Как я отмечал выше, непросто далось и упорядочение финансово-экономических взаимоотношений федерального центра с автономными республиками и областями России. Большинство национальных республик в ее составе и даже отдельные области стали ставить вопрос о своей экономической самостоятельности вплоть до выхода из состава России. В экономическом плане претензии в первую очередь сводились к самостоятельному распоряжению доходами от экспорта. В ходе тяжелых переговоров были определены условия компромисса. Их суть сводилась к отказу от одноканальной системы сбора и перечисления в центр налогов регионами при расширении прав регионов на использование экспортных доходов с сокращением поставок региону из централизованных ресурсов, включая импортные.

Первые шаги реформ – либерализация цен, хозяйственных связей, внешнеэкономической деятельности, свобода торговли – негативной реакции у большинства народа не вызвали. Гигантская инфляция для многих компенсировалась появлением товаров на пустых еще вчера прилавках и возможностью заняться бизнесом. Тяготы первого этапа реформ в целом народ от демократии и демократов не оттолкнули. Это показали референдум весной 1993-го и выборы в декабре 1993 года.