Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Были и другие объективные обстоятельства. В стране практически отсутствовал кадастровый учет земель. Не было ее рыночной оценки по причине отсутствия рыночного оборота сельхозугодий. Стоимостная оценка пая могла быть только весьма условной. Но и выделение пая в натуре сопровождалось большими сложностями. Прописать в правительственном постановлении процедуру, пригодную для каждого колхоза на просторах нашей необъятной Родины, было невозможно. Все пришлось отдать на откуп местным комиссиям. Там, где начальники противодействовали выходу пайщиков из колхозов, даже наиболее активным и настырным из желающих уйти пай в натуре выделялся где-то на окраине колхозных земель, далеко от деревни и в виде неудобий, как называют худшие земли селяне. Напротив, выходившие из колхоза руководители, если такое случалось, забирали себе лучшую землю и технику. Так, пробыв несколько лет аграрным вице-премьером в правительстве Черномырдина, стал преуспевающим фермером Александр Харлампиевич Заверюха. Его хозяйство в Оренбургской области не испытывает проблем с землей и сельхозтехникой. Поправку на советский менталитет авторы идеи не сделали, да и найти альтернативный вариант было непросто.

Интересен еще один пункт в аграрном постановлении, которым объявлялось, что если колхоз абсолютно погряз в долгах и не может даже выплачивать заработную плату, а также погасить кредиты, то такие хозяйства должны были до 1 февраля 1992 года объявляться банкротами и ликвидироваться в течение квартала. Инициатива признания колхоза банкротом могла принадлежать либо кредиторам, либо самим колхозниками, то есть трудовому коллективу. По установленной процедуре должна была создаваться ликвидационная комиссия, одной из главных задач которой было привлечение инвесторов, которые купили бы этот колхоз за обязательства погашения долгов. Но если покупатель был сторонним, то он не мог купить и получить в собственность главную ценность этого банкрота – землю. Можно было купить основные фонды, а земля делилась между колхозниками, и в этом был главный прокол. Увы, до введения нормального оборота сельхозугодий было еще очень далеко. Тогдашнему Верховному Совету с немалой долей коммунистов и их политических союзников введение полноценной частной собственности на землю и свободной купли-продажи земли казалось абсолютным святотатством, и провести через парламент подобные законодательные инициативы было совершенно нереально.

В итоге предложенная система как массовая не сработала. Здесь мы невольно вновь обращаемся к вопросу, что должно быть первичным – либерализация цен, торговли, хозяйственных связей и прочее или приватизация. В аграрном секторе попытались сделать это параллельно. И эксперимент нельзя назвать полностью удавшимся.

Потом был еще ряд решений, которыми мы стремились подстегнуть аграрную реформу. Среди прочего туда был направлен, как я описываю в другой главе, Александр Руцкой, но он увлекся несколько другими прожектами: агрополисами, гигантскими специализированными фермами. Человек был широкий, мелочами типа разгона колхозов не занимался.

Нужно подчеркнуть, что и на протяжении последующих лет процесс реформирования аграрного сектора шел крайне медленно. Поэтому еще в нулевые годы мы наблюдали сохранившиеся в почти неизменном виде колхозы и совхозы, столь же неэффективные, какими они были еще при советской власти.

В рамках аграрной реформы было принято еще одно важное постановление. Оно касалось государственной поддержки фермеров.

Было задумано как бы два крупных прорыва: одной рукой инициировать роспуск колхозов, а другой – поддержать фермеров. И 24 января 1992 года Ельцин подписал постановление правительства «О мерах государственной поддержки крестьянских (фермерских) хозяйств». Это было достаточно мощное по тем временам постановление. Оно, в частности, предусматривало оказание серьезной безвозмездной помощи новым крестьянам, то есть людям, переселявшимся в сельскую местность для ведения фермерского хозяйства. В нем было намечено также предоставление льготных кредитов и налоговых льгот фермерским хозяйствам. Нашему министерству было предписано выделить в бюджете на эти цели 6,5 миллиарда рублей. Это была весьма солидная по тем временам сумма. Она шла на безвозмездную помощь и на льготные кредиты фермерским хозяйствам. Причем мы сразу договорились, что распределение их пойдет через Ассоциацию крестьянских хозяйств России (АККОР), естественно, при определенном контроле местных финансовых органов. Но закоперщиком должен был быть сам фермер. Решение, с одной стороны, было абсолютно правильное, но, с другой стороны, на местах неизбежно возникали злоупотребления. Мне, правда, трудно оценить, были бы они больше или меньше, если бы выделенные деньги делили чиновники.