Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России

Для меня искренне удивительно и обидно, что в драматическое время конца 1991 года мы нашли возможность заняться и рынком ценных бумаг, а в значительно более спокойные последующие годы правительству было недосуг. Не была создана необходимая законодательная база. С опозданием возникла специальная государственная служба, контролирующая положение на рынке ценных бумаг. Заплатили за эту недальновидность или элементарную лень власти простые россияне. И заплатили немалую цену.

7. Борьба за сохранение единства России

Среди множества свалившихся на нас проблем была одна, где экономика особенно тесным образом переплелась с политикой. Я имею в виду сложную сферу вопросов государственного устройства: все то, что было связано с так называемым парадом суверенитетов, ставшим тяжелым испытанием для новой российской власти. Не только экономика, а и вся страна трещала по швам. Чуть ли не с первых дней прихода к руководству правительством мы столкнулись с требованиями экономической независимости, выдвинутыми Татарстаном. Потом свои претензии к Москве начали предъявлять и другие республики, но Татарстан был первым, наиболее последовательным и жестким в своих требованиях. Остальные смотрели на это противостояние и ждали, что получится у Казани.

У этого процесса были свои политические корни. На каком-то этапе борьбы с федеральным центром Ельцин, заигрывая с регионами, продекларировал известный тезис: берите суверенитета, сколько сумеете унести. Незадолго до августовских событий, а особенно после них, уже терявший власть Горбачев в попытках ослабить российское руководство стал все чаще напрямую апеллировать к региональным руководителям внутри России. Пример малых республик Прибалтики, успешно отделившихся от СССР, также подпитывал сепаратистские тенденции. Распад СССР, слабость молодой российской власти, только обретавшей многие важные элементы государственности, еще больше подхлестнули этот процесс.

Татарстан хочет независимости

Случись тогда отделение Татарии, в стране возник бы опаснейший прецедент. Поэтому нам нужно было, во-первых, во что бы то ни стало решить вопрос миром, а во-вторых, не подтолкнуть чрезмерными уступками центробежный процесс и удержать другие республики и области от соблазна борьбы с центральной властью и повышенных требований в ее адрес.

Переговоры с Татарстаном начались в декабре 1991 года. Казань формально выставляла в первую очередь политические требования, связанные с национальным самоутверждением, суверенитетом, новым пониманием федерализма. Но на деле в основе были экономические вопросы, главный из которых: дележ татарской нефти и доходов от ее экспорта.

В то время экспорт нефти был еще достаточно централизован, жестко регулировался, и именно экономический аспект переговоров с Татарстаном о разграничении прав Центра и региона решал все. Позже фактически такой же торговлей вокруг нефти стали и переговоры с Башкирией. Казань тогда вполне резонно ставила вопрос о том, что республика уже понесла колоссальный экологический урон. При этом на регион по-прежнему ложится очень высокая экологическая нагрузка, связанная с добычей и переработкой нефти и химическими производствами. Но было понятно, что правительство Татарстана просто стремилось воспользоваться ситуацией, сложившейся после распада Союза, в первую очередь слабостью центральной власти в России. Казань довольно жестко ставила вопрос о том, что нефть, а также налоги должны быть поделены совершенно по-другому. Разумеется, в пользу республики.

Политически вопрос ставился значительно шире. Речь шла по меньшей мере о полном экономическом суверенитете. Руководство республики давало ясно понять, что если оно не добьется успеха на экономических переговорах, то готово поставить вопрос о выходе из России. Причем наши собеседники заявляли это совершенно серьезно.