Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности

Не имея каналов формирования и поддержания «культурной памяти», сопоставимой с ресурсами семьи Карташовых — Реус, В. И. Бондарева и преданные ей ученики пользовались традиционным каналом «коммуникативной памяти» — устным общением, в процессе которого поддерживались общие воспоминания. В. И. Бондарева часто принимала в гости своих учеников из Магнитогорска и Челябинска, а в отсутствие гостей практиковала затяжные телефонные разговоры. «Да вот мы с ней последний раз разговаривали 45 минут, что ли, — сказал мне во время встречи Ю. И. Основин. — Все она вспоминает, как мы тут что делали»[1035].

Среди воспоминаний о прошлом в художественной самодеятельности преобладают светлые и радостные, поддерживая необходимый для устойчивой идентичности проект удавшейся жизни. «Сейчас — только воспоминания, и очень приятные воспоминания. Очень приятные»[1036]. При этом память о конфликтах, неприятных или щекотливых ситуациях не поощряется:

Говорю: приятно все это….Воспоминания эти все, моей молодости, зрелости. Память осталась, конечно, только хорошая. Да, вроде у нас ничего такого не было…[1037]

Для биографической коммуникации могут использоваться и официальные коммеморативные поводы — например юбилеи, во время которых, как это было на 50-летии «Самоцветов», участники спонтанно устроивают вечер воспоминаний. На мой вопрос о том, поддерживаются ли контакты между бывшими танцовщиками и танцовщицами ансамбля, Ю. И. Основин с энтузиазмом ответил:

Конечно! О-о-о! Всегда отчетный концерт. Вот у нас отчетный концерт раз в год делается. Все, которые танцевали, — там, уже и бабушки (смеется), и дедушки, такие уже и под 80 лет — приходят в коллектив, смотрят отчетный… Да не только отчетный! […] Не только в «Самоцветы» там ходят, и на другие мероприятия. Вот Саша Авсянников, с ним уж я поддерживаю связи… […] По идее-то я со всеми поддерживаю связи[1038].

Помимо использования официальных ритуалов поминовения и праздничных церемоний в качестве поводов для неформальных встреч, несколько бывших танцоров «Самоцветов» спонтанно создали свой собственный ритуал, собираясь на день рождения пропавшего друга. Вот что рассказал об этом Ю. И. Основин:

Да и старые танцоры приходят, вот, иногда. У нас друг пропал, Леня Тихомиров. У него день рождения был, он пошел за бутылочкой — и все, с концом. И мы до сих пор не знаем, или он живой, то есть ни трупа, ничего… 12 февраля старики встречаются, отмечаем мы его день рождения. Потому что не знаем — живой или неживой. Следов, в общем, нету… Вот все мы встречаемся 12 февраля и его день рождения отмечаем[1039].

Эта история потрясла меня неистребимой, экзистенциальной человеческой потребностью помнить — чтобы остаться в живых, сохранить себя и то, что сохранилось только в домашних альбомах и архивах — свою молодость и советскую художественную самодеятельность. Помимо прочего, история о поминовении бесследно пропавшего друга показалась мне яркой и точной метафорой поминовения советской самодеятельной хореографии: ее вспоминают, потому что надеются, что она жива. Но не очень уверены в этом.

Значок

Повторюсь: жизнь и впрямь хитроумнее самого изобретательного литератора. Пока я ломал себе голову, каким эпизодом из моей жизни завершить лирическую линию книги, чтобы прозвучал он как полнозвучный финальный аккорд, она сама подкинула мне событие, которое объединяет мое прошлое с настоящим, человеческие переживания — с профессиональным любопытством, мечту — с ее воплощением.

История эта началась в Челябинске зимой 1975/1976 годов, приключившись с впечатлительным и обидчивым подростком. Потом она затерялась в закоулках его сознания, вытесненная взрослыми проблемами. А почти сорок лет спустя, в марте 2015 года, в Мюнхене она получила неожиданное продолжение и благополучное завершение.