Как Петербург научился себя изучать

Трудно понять, как относиться к этому красочному документу: высмеивает ли он современную тенденцию или просто ее олицетворяет? Текст имеет множество общих черт с различными экскурсионными программами конца 1920-х и начала 1930-х годов: информация о достопримечательностях сокращалась, чтобы проиллюстрировать простые политические моменты, и излагалась в развлекательной форме. Вместо того чтобы активно наблюдать, фантазировать или узнавать новое, участники экскурсии здесь являются пассивными существами, которые, как предполагается, будут реагировать на происходящее в соответствии с требованиями программы. Небольшие подготовленные группы и заботливые педагоги исчезли, их заменили массы и ограниченные в своих возможностях активисты.

К концу 1920-х годов применительно к экскурсионной работе стало чаще употребляться слово «туризм». Отчасти это изменение отражает возросший акцент на отдыхе, а не на образовательных целях. Однако оно также совпало с появлением второй, почти противоположной тенденции: концепции продуктивного использования свободного времени. В эпоху ускоренной индустриализации и пятилетних планов ожидалось, что даже экскурсии внесут свой вклад в общее дело. В марте 1930 года с явной целью добиться того, чтобы туризм соответствовал социалистическим ориентирам, было создано Общество пролетарского туризма и экскурсий, или ОПТЭ [Гурвич 1931][208]. Эта новая организация отправлялась на производственные площадки, основывала добровольные ячейки, проводила беседы о возможных направлениях поездок и пыталась заинтересовать работников различными вариантами продуктивного проведения досуга. Туры, которые она рекламировала, всегда приносили конкретную ощутимую пользу: экскурсии по заводу знакомили рабочих с новыми производственными технологиями и давали им возможность поделиться опытом, военные походы обучали базовым навыкам солдатской службы, экскурсии по городу иллюстрировали революционные темы или предоставляли информацию о социалистическом строительстве. Часто туристам предлагалось поработать на посещаемых ими объектах в помощь бригадам, отставшим от «выполнения плана», или оказать содействие на местном празднике, скрашивая его унылое проведение. Иногда вся поездка вращалась вокруг сбора геологических образцов или съемки местности [Соболев-Томилин 1932: 58–150]. Наиболее экстремальные примеры такого рода культурной работы вообще едва ли напоминают экскурсии; они больше похожи на субботники – кампании, в ходе которых рабочие по настоянию партийных и правительственных чиновников «добровольно» выполняли дополнительную работу, обычно в субботу, чтобы помочь экономике. Такие прогулки, как и следовало ожидать, в целом не пользовались большим успехом у населения и воспринимались как не более чем причуды. Концепция, согласно которой экскурсии представляют собой производительный труд, однако, имела один долгосрочный эффект: она укрепила идею о том, что к туризму следует относиться серьезно.