Читаем Как Петербург научился себя изучать полностью

Активисты экскурсионного дела, несмотря на свой давний интерес к краеведению, не сразу отождествили свою деятельность с работой сети региональных культурных организаций, которые в начале 1920-х годов объединились под руководством Центрального бюро краеведения. Учреждения, подобные Экскурсионному институту, иногда включали термин «краеведение» в план исследований, отмечая, что они будут изучать прошлое и настоящее тех или иных районов страны, но большинство специалистов не были заинтересованы в формальном объединении с новыми ассоциациями энтузиастов, называвших себя краеведами. Более того, когда весной 1922 года Гревс перед советом Экскурсионного института анонсировал создание Центрального бюро краеведения Академии наук, коллеги довольно прохладно отреагировали на это известие. Они уходили от разговора каждый раз, когда он предлагал институту более активно участвовать в процессе[213]. Впоследствии они разрешили Гревсу выполнять функции полуофициального связующего звена между этими двумя учреждениями, но реакция на предложения о совместных мероприятиях была скорее осторожной, чем восторженной. Если судить по протоколам заседаний организационного комитета, Гревс единственный заслужил похвалу за решение посвятить значительное время на Петроградской экскурсионной конференции 1923 года проблеме краеведения[214]. Он сам открыл трехдневное мероприятие докладом, который назывался «Краеведение и экскурсионное дело». В нем он, по сути, выступал за расширение сотрудничества между двумя движениями, указывая, что их интересы и методы исследований часто пересекаются:

В самом деле, краеведение и экскурсионное дело – братья. Краеведение оседлое, а экскурсионные исследования – это скорее путешествие, чем краеведение. В краеведении исследования более заметны (долгосрочные, постоянные, активные научные экспедиции), со стремлением к синтетической полноте. В экскурсионных исследованиях преобладает образовательная цель (однократное, более быстрое изучение отдельных аспектов) с чередованием отдельных тем. Но также можно отметить некоторые особенности, сближающие два движения: в краеведении используется экскурсионный метод, и организаторам экскурсий также необходимо практиковать исследовательский подход [Гревс 1923: 3–4].

Доклад Гревса, как следует из приведенного выше отрывка, привлекал внимание аудитории не только к общности взглядов, но и к существенным различиям. К началу 1920-х годов активисты экскурсионного дела четко определили себя в качестве деятелей образования, выступающих за принятие единого педагогического метода. Вся их активность, даже та, которая казалась наиболее далекой от практической преподавательской деятельности, в конечном счете предназначалась для содействия усилиям отдельных педагогов. Библиотечные исследования, полевые работы и составление путеводителей – все это представляло собой инструменты, используемые для достижения одной цели: разработки эффективных экскурсий. С другой стороны, понятие «краеведение» не имело четкого определения. Оно объединяло людей, зачастую всего лишь разделявших интерес к изучению регионов, в которых они, соответственно, жили. Самозваные эксперты непрерывно спорили обо всем – от целей и сфер деятельности до базовой терминологии. Они даже не могли договориться о том, как квалифицировать явление, в котором участвовали. Некоторые утверждали, что краеведение – это совершенно новая наука, другие более скромно называли его методом, а третьи подчеркивали его статус общественного движения[215]. Понимаемый в самом широком смысле, этот термин включает практически любое междисциплинарное исследование территории России. Это было желание «знать родину, чтобы ее понимать и ей служить», как правило, путем изучения своего родного региона, края, в котором человек жил [Гревс 1923: 3]. Если бы это действительно было так, то Экскурсионный институт, Общество «Старый Петербург» и Музей Города регулярно занимались бы краеведением. Другие определения, однако, устанавливали более узкие границы, задавая этому явлению рамки, которые либо явно исключали, либо оттесняли ученых Северной столицы с передовых позиций.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука