Как Петербург научился себя изучать

Как политические проблемы, так и экономические стрессы привели к тому, что мелкие конфликты с государственными учреждениями и институтами начали возникать почти сразу после основания Общества «Старый Петербург» и постепенно превратились в серьезную дилемму. К январю 1923 года общество было достаточно обеспокоено своими натянутыми отношениями с различными государственными структурами, поэтому с целью ослабления напряженности оно решило отказаться от своего независимого статуса и присоединиться к одной из них – Академическому центру Наркомпроса (Акцентру)[123]. Отдавая себя под юрисдикцию этой организации, общество, похоже, надеялось получить, в дополнение к защите от жалоб других учреждений, бесплатную аренду офисных помещений и некоторые бюджетные ассигнования. Как отмечает в недавнем исследовании Джеймс Т. Эндрюс, в ранний советский период добровольные объединения часто получали такие преимущества, заключая связи с государственными учреждениями [Andrews 2003: 39]. В данном случае, однако, договоренность в каком-то смысле обернулась разочарованием. Соглашение, заключенное обществом, в конечном счете включало в себя некоторые обязательства с обеих сторон, и к весне 1924 года общество оказалось втянутым в целую серию новых конфликтов. Музей Города и Губоткомхоз саботировали его усилия по участию в плановых работах. Политпросвет считал, что обладает абсолютной монополией на экскурсионную работу для взрослых, правом выдавать разрешения на проведение большинства публичных лекций (или отказывать в них) и, более того, стремился стать ведущим организатором летних семинаров в окрестностях Петрограда[124]. Общество «Старый Петербург» отчаянно нуждалось в мощном административном органе, который помог бы ему с принятием приемлемых решений по всем этим спорам. С этой целью в 1924 году оно начало переговоры сначала с Акцентром в Ленинграде, затем с местным Губернским исполнительным комитетом (сокращенно Губисполкомом) и наконец с Главнаукой в Москве. По мере того как переговоры затягивались, не принося никаких реальных результатов, проблемы общества множились. Его конфликт с Политпросветом оказался весьма острым и в конечном итоге привел к волне увольнений. Обществу пришлось отменить свои летние семинары в Павловске и Петергофе, после того как оно не смогло найти доступное помещение для аренды. Попытки общества организовать популярный фестиваль с традиционными народными развлечениями полностью провалились, оставив организацию с массой долгов[125]. Из-за изменений в экономическом климате в Ленинграде магазины, открытые комитетом, начали терять деньги. Когда общество в ответ на все эти негативные события было вынуждено отменить мероприятия и проекты – а также не смогло выполнять свои обязательства и сохранять все памятники, находившиеся под его опекой, – поползли слухи, что оно «полностью отказалось от своей научной деятельности и занималось исключительно коммерческими делами»[126].

К осени 1924 года положение общества было отчаянным, численность его членов быстро сокращалась, и активные участники начали поговаривать о все более радикальных компромиссах. На заседании руководящего совета общества 18 сентября Жарновский выступил с длинным докладом, в котором объявил, что пришел к твердому убеждению, что «общества такого рода – отрезанные от широких народных масс и не культивирующие новую форму советского общественного духа – безжизненны. Без поддержки партии (РКП) и органов власти общества, подобные обществу Старого Петербурга <…> не могут существовать»[127]. Жарновский далее предложил, чтобы организация установила прочные связи с партией, расширила свою членскую базу, включив в нее не только интеллигенцию, но и массы, и сосредоточилась на более современных проблемах. Реорганизованное общество, по его мнению, можно было бы назвать Обществом «Старый Петербург – Новый Ленинград». С этим предложением на столе общество провело новые выборы в октябре 1924 года. Поскольку довольно много членов уволилось, конкуренция за должности была относительно небольшой. Петр Николаевич Столпянский, краевед с печально известным вспыльчивым темпераментом и несколько неоднозначной репутацией в кругах защитников старины, к 1924 году оказался назначен на должность председателя руководящего совета общества. Многие активисты, несомненно, восприняли данный выбор как знак того, что общество займет более решительную просоветскую и пропартийную линию, как и предполагал Жарновский.