Как пишется история: Кронштадтские события 1921 года

Таким образом, введение к сборнику продолжает и развивает либеральные подходы в исследовании события. Необходимость же публикации новых документов в 1997 г. очевидна. В условиях роста популярности КПРФ в середине 1990-х гг. либеральным историкам требовался новый фактический материал для раскрытия антидемократической и террористической деятельности большевиков во время Гражданской войны.

Публикация по разным причинам была неоднозначно воспринята научной общественностью. Так, например, И. И. Кудрявцев охарактеризовал сборник следующим образом: «…к сожалению, все недостатки, ошибки и недочеты невозможно отразить в журнальной рецензии, так как буквально по каждому опубликованному в сборнике документу имеются замечания. Подобные публикации с тенденциозно подобранными документами, ошибочными комментариями, крупными недостатками в передаче текста источников и археографическом оформлении, на наш взгляд, только засоряют информационную среду вместо того, чтобы очищать ее от недостатков предшествующих изданий»409. Более сдержанная рецензия была подготовлена К.В. Гусевым в журнале «Вопросы истории»410. Автор рецензии считает, что некоторые документы, опубликованные в сборнике, не имеют отношения к Кронштадтским событиям. Кроме того, К.В. Гусев выражает сожаление, что недостаточное освещение получила реакция на события в Кронштадте за рубежом, и в первую очередь в эмигрантской среде.

На мой взгляд, следующие факторы снижают ценность этого сборника: во-первых, документы относятся к узкому промежутку времени, не затрагивая период с 1917 по конец 1920 года, а ведь именно в этот период и вызревали причины будущего конфликта; во-вторых, авторов больше интересовала тема преступлений большевиков, и как следствие – подавляющее число документов относится к репрессиям и военным действиям, даны лишь главные, всем уже давно известные документы, выработанные восставшими. Только около 15 % документов, представленных в сборнике, – документы «с той» стороны, идеалистические заявления матросов, призванные оттенить еще больше негативную сторону деятельности коммунистов. Такая избирательность в подборе документов не дает возможности объективной оценки событий. Этот пример лишний раз демонстрирует доминирование идеологических и политических установок в такой, казалось бы, объективной форме, как публикация документов.

Другой сборник, опубликованный два года спустя, в 1999 г., – «Кронштадтская трагедия 1921 года: Документы в двух книгах»411 – дает нам пример иного рода, а именно научно обоснованной и добросовестной публикации документов. Он на сегодняшний день является наиболее полным собранием документов по Кронштадтским событиям 1921 г. В выпущенный издательством РОССПЭН двухтомник вошло 834 документа, кроме того, четыре документа опубликованы полностью в примечаниях. Представительность этого издания можно оценить, сравнив его с предыдущим сборником 1997 г., который включил только 278 документов412. В этом издании были использованы материалы, отложившиеся в следующих архивохранилищах: Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ), Российский государственный военный архив (РГВА), Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ), Архив президента РФ, Центральный архив ФСБ (ЦА ФСБ), Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб.), Архив внешней политики Министерства иностранных дел России (АВП РФ). Несомненным достоинством сборника 1999 г. для отечественной историографии является обширное привлечение зарубежных источников.

Каким образом мы смогли бы охарактеризовать процессы в отечественной историографии середины 1980‑х – 1990-х гг.? Отечественная историография попыталась совместить лучшие черты советской и зарубежной историографии, однако не смогла синтезировать нового осмысления проблем Кронштадта 1921 г. До 2000‑х гг. использовались фактически подходы времен холодной войны, страдавшие однобоким взглядом на проблемы конфликта и находящиеся в устаревшей парадигме противостояния западного либерализма и принципов государственного строительства в СССР.

Отечественные историки в большинстве своем, плывя на волне пересмотра устоявшихся догм и огульного отрицания советского историографического наследия, лишь повторяли западные и эмигрантские идеи и оценки.