Как повергнуть герцога

Аннабель с опаской приняла приглашение. Они были одного роста, но графиня выглядела хрупкой, как птичка, прикосновение её затянутой в перчатку руки едва ощущалось. В уголках светло-голубых умных глаз виднелись тонкие морщинки. Для своих тайных отношений Монтгомери выбрал не жеманную мисс, но Аннабель не была уверена, хорошо это или плохо.

— Благодарю за приглашение, миледи.

Глаза леди Лингем блеснули.

— Спасибо, что пришли. Все соседи только о вас и говорят, — она слегка рассмеялась. — О, не надо удивляться. Конечно, о вас ходит множество слухов, но все они слишком нелепы. Моя горничная, например, уверена, что вас с Монтгомери видели верхом на его лошади, скачущими по полям, словно он — рыцарь в сверкающих доспехах, а вы — его принцесса.

Что?

— Боже мой, — выдавила Аннабель.

— Вот именно, — покачала головой леди Лингем, — поэтому не волнуйтесь. Всем известно, что Монтгомери никогда бы не стал устраивать подобных сцен. Он сказал мне, что вы из семьи священнослужителей?

— Да, миледи.

О чём ещё Монтгомери поведал графине?

— Очаровательно, — сказала леди Лингем, — я нашла вам идеального собеседника за ужином.

Они подошли к худощавому темноволосому мужчине, стоявшему в одиночестве рядом с большим растением в горшке.

— Мисс Арчер, познакомьтесь с Питером Хамфрисом, викарием моего поместья.

Питер Хамфрис покраснел до корней волос и отвесил чересчур низкий поклон.

— Очень приятно, мисс Арчер! — воскликнул он. — Теперь этот великолепный вечер стал ещё более великолепным. — Пока леди Лингэм представляла Аннабель остальным соседям, викарий не отставал ни на шаг.

В число гостей входили: грузный пожилой аристократ с румянцем на щеках граф Марсден, который одарил её невидящим взглядом, его жена, то и дело прикасавшаяся костлявыми пальцами к рубиновому кулону размером с яйцо, слишком тяжёлому для её тонкой шеи, виконт Истон, приехавший в сопровождении сына и дочери подросткового возраста, и пожилая пара Ричмондов, чьи обе дочери с жалостью посмотрели на голубое платье Аннабель.

В столовой положение не улучшилось. Её посадили на дальнем конце стола напротив брата и сестры Истон. Монтгомери сидел на другом конце справа от леди Лингем, в качестве почётного гостя. Краем глаза Аннабель замечала, как мелькают его светлые волосы всякий раз, когда он наклонялся к графине, внимательно слушая, что она говорит.

Питер Хамфрис поднёс к носу металлическую чашку, стоявшую рядом с бокалом, и глубоко вдохнул.

— Мятный джулеп, — объявил он и радостно причмокнул губами. — Осторожнее, мисс. Коктейль сдобрен щедрой порцией бурбона.

Аннабель взяла свою чашу. Содержимое было холодным и пахло мятой.

С дальнего конца стола донёсся звонкий смех леди Лингем. Графиня явно прекрасно проводила время. Неважно, какие у неё были зубы, она идеально подходила Монтгомери. Вместе они смотрелись великолепно: оба утончённые, строгие и невозмутимые. Адам и Ева аристократического мира.

Нерешительно попробовав джулеп, Аннабель тут же передумала и сделала большой глоток. В коварном ледяном напитке совершенно не чувствовалось ни капли алкоголя. Превосходно.

— Флора Уилтшира сильно отличается от флоры Кента? — спросил Питер Хамфрис.

— Не могу сказать наверняка. В настоящее время они обе покоятся под снежным покровом, мистер Хамфрис.

Он изумлённо хмыкнул. Гости, приподняв брови, посмотрели в их сторону. Дочь Истона ухмыльнулась. Аннабель осушила чашу с мятным джулепом и жестом попросила лакея налить ей ещё.

Викарий наклонился ближе, словно желая поделиться секретом.

— Рядом с домом викария есть чудесная роща, — сказал он. — Весной я часто наблюдаю там большого пёстрого дятла. Он называется — Дендрокопус Мажор.

Она растянула губы в улыбке.

— Вы любите птиц, мисс Арчер? — с надеждой спросил викарий.

— Я их обожаю. Особенно дятлов.

Будь она нормальной женщиной, то обратила бы внимание на священнослужителей. Среди них добрые, работающие, необременённые жёнами холостяки считались штучным товаром. Но Аннабель позволила себе поддаться страсти тем летом, и это изменило её навсегда. Как писала древнегреческая поэтесса Сапфо: «Эрос вновь меня мучит истомчивый, Горько-сладостный, необоримый змей». Она отведала запретный плод и нет ей дороги назад. Познав желание, Аннабель больше не могла рассматривать кандидатуру Питера Хамфриса в мужья.

Неподалёку от неё одна из вежливых и бессмысленных бесед приняла необычный оборот.

— Конечно, они хотят, чтобы женщинам разрешили голосовать, — сказал лорд Марсден. — Ведь прекрасно знают, что за них голосуют одни идиоты. Помяните моё слово, если женщины получат право голоса, либералы никогда не отойдут от власти.

Пытаясь успокоить Марсдена, его жена незаметно положила худощавую руку ему на рукав. Но он не обратил внимания и повторил:

— Только идиоты.

— Берегись, Таппи, — предостерегла его леди Лингем, — сегодня вечером здесь присутствуют много исключительно остроумных женщин.

Таппи, лорд Марсден, махнул пухлой рукой.

— Вы знаете, что я имею в виду, графиня.

Женщины за столом обменялись осторожными взглядами, не понимая, что имел в виду лорд Марсден.