Как прожита жизнь. Воспоминания последнего секретаря Л. Н. Толстого

Поездка в санаторий ЦеКУБУ. – Севастополь. – Ялта. – Гаспра. – Ай-Тодор. – Комната в бывшем великокняжеском дворце. – Дорожка в Ливадию, связанная с воспоминанием о Л. Н. Толстом. – Прогулка в Алупку: дворец Воронцова. – Подъем на Ай-Петри. – Встреча с автором «Детей Ванюшиных» С. Найденовым. – Знакомство по недоразумению с наркомом здравоохранения Н. А. Семашко. – Три встречи со священником С. Н. Булгаковым. – «Стекло», отделяющее бывшего профессора от собеседника. – Разгул в санатории. – Утопленник. – Южные авантюры П. А. Сергеенко: музей без экспонатов и здравница без клиентов. – Разрыв со стариком-писателем.

В начале августа 1922 года навестил меня мой товарищ и одноклассник по гимназии Е. Э. Лейтнекер, бывший руководитель Чеховской библиотеки в Ялте, исследователь Чехова, назначенный с полгода тому назад хранителем Чеховского музея в Москве. Ему же надо было и создавать то, что он должен был хранить, то есть музей имени Чехова. Пока что этот «музей» в виде нескольких папок бумаг помещался в одной комнате около несгораемой кладовой для рукописей Толстого в доме № 21 по ул. Кропоткина. Комната эта присвоена была, собственно, музею Толстого для работы ученых, которые захотели бы заниматься в архиве рукописей великого писателя, но, по просьбе Лейтнекера, я уступил ему комнату в качестве первоначальной базы для создания Чеховского музея⁶. (За Толстовским музеем числилась тут же еще одна комната.)

Не порвав еще связей с Крымом, откуда он только что прибыл, Женя Лейтнекер восхищался тамошним климатом, природой, морем и, узнав, что я устал от московской сутолоки, принялся уговаривать меня возбудить ходатайство о поездке на две недели в Крым, именно в санаторий ЦеКУБУ, то есть Центральной комиссии по улучшению быта ученых, в Гаспре. ЦеКУБУ была замечательная организация, созданная на помощь ученым в трудное переходное время по инициативе А. М. Горького и едва ли не по прямому распоряжению В. И. Ленина. Я был зарегистрирован в комиссии в качестве ученого даже не последнего, а предпоследнего разряда: всего в Комиссии числилось пять разрядов, от начинающих до мировых ученых. (Пятый разряд был самый высокий, а я числился во втором.) Зачисление в клиенты комиссии связано было с получением академического пайка, спасшего в первые годы революции не только трудоспособность, но, думаю, и жизнь не одного десятка ученых. Формальное право просить об отправке на короткий срок в санаторий у меня было. Соблазняла меня не только перспектива отдохнуть и еще раз побывать на юге, но и увидеть дом бывшей графини Паниной в Гаспре, где Л. Н. Толстой провел в 1901–1902 годах целый год, болея воспалением легких и затем понемногу выздоравливая от болезни.

– Но… все это выглядит так фантастично! – говорил я Жене Лейтнекеру.

– Никаких «но»! – бушевал мягкий и славный Женя, носивший в себе частицу чеховского духа. – Все это гораздо проще, чем ты себе воображаешь!..

Жена моя поддержала Лейтнекера, хотя сама и должна была остаться в Москве.

Коротко говоря, я послушался, возбудил соответствующее ходатайство перед ЦеКУБУ, был подвергнут медицинскому освидетельствованию и получил направление в Крым, в Гаспру.

Выехал я с одним из ответственных работников Отдела по делам музеев С. Г. Матвеевым. Нечего и говорить о том, как я счастлив был лететь снова на юг, на любимый юг, который я знал по Кавказу и о котором хранил пленительные воспоминания с 1912 года.

Первой остановкой был Севастополь. Мы приехали поздно вечером, остановились в гостинице – базе ЦеКУБУ неподалеку от морского берега и всю ночь слышали тяжелый гул прибоя и подвывание басистого бакана, – как сладки казались мне эти звуки!

На другой и на третий день, поджидая парохода на Ялту, мы обегали весь чудесный, в белом наряде своей приморской архитектуры, город. Памятник Нахимову – и дом, где он жил. Морское собрание с теми обширными залами, где в 1854–1855 годах помещались палаты для раненых воинов, так ярко описанные Толстым. Бывший Исторический бульвар, теперь некстати, по инициативе П. А. Сергеенко, переименованный в Толстовский. Памятник Тотлебену. Русские позиции эпохи обороны 1854–1855 годов. 4-й бастион, где служил молодой Лев Николаевич, ежеминутно подвергая свою жизнь опасности. Опоясанные плетенкой насыпи, бойницы, брустверы – все, как было 67 лет тому назад!