Как распознать Нарцисса. Умение выявлять нарциссических мужчин, которые портят вам жизнь, и как не воспитать нарцисса

Карвер редко встречался с девушками. Как и многие подростки, он ходил развлекаться в социальных группах, которые использовались для укрепления и сохранения столь драгоценного для него грандиозного образа. Его поздний подростковый возраст почти не отличался от младенческого возраста. От сверстников он требовал чрезмерного внимания и проявлял агрессию по отношению к тем, кто не выполнял его требования сразу же. В итоге он не вызывал ни у кого симпатии и вел уединенный образ жизни. Он старался построить отношения со сверстниками, но делал это неадекватным образом, сплетничая о других, надеясь получить контроль и власть над ними, и неосознанно побуждал других мстить ему за то, что он негативно отзывался о них. У него было заблуждение, что если он признается человеку, что кто-то его оскорбил, он добьется его расположения и дружбы. Это часто оборачивалось против него, когда люди узнавали, что он предал их. Вместо того чтобы стать частью группы сверстников, чего он надеялся добиться сплетнями, он вызывал антипатию у всех, кого затрагивали его инсинуации, и часто они исключали его из своей компании.

Карвер патологически завидовал тем, кто был популярен и удачлив. Он с недоверием относился к мальчикам-спортсменам, которые завоевали аудиторию, недоступную для него. Он также хотел быть в кругу сверстников, чьи семьи были богаче его семьи, и чувствовал себя униженным, поскольку не мог тратить столько, сколько они. Он постоянно обсуждал с родителями, сколько он может тратить. Однако он больше сожалел о том, что родители не обладают еще большим богатством и известностью, чем упрекал их за это.

Поскольку на свидания Карвер ходил редко, он приходил в восторг, когда кто-то, кого он уважал, проявлял к нему симпатию. Его самые продолжительные отношения длились около четырех месяцев в колледже, но его партнерша сочла его не столь значимым, как ее другие интересы. Это стало сокрушительным ударом для Карвера, который не мог понять, что он сделал не так. Несмотря на то что девушка отказала ему вполне вежливо и с уважением, он считал себя неудачником. Из-за своей хрупкой самооценки Карвер видел в себе либо победителя, либо проигравшего – ничего другого. Потеряв эти отношения, он решил, что его жизнь рухнула, и периодически демонстрировал приступы ярости. (Примечательно, что это разделение на победителя и проигравшего постепенно удалось скорректировать в ходе лечения, как мы увидим.)

Если кто-то выражал желание общаться, Карвер сомневался в его искренности и проецировал на него свою собственную ложную искренность. В результате он постоянно сомневался в себе, мучился навязчивым беспокойством и был склонен к паническим атакам, поскольку винил себя в том, что поверил в чью-то искренность как потенциального друга или партнера, хотя на самом деле это было лишь случайное знакомство. Он смотрел на этого человека как на источник удовлетворения своей потребности в нарциссическом топливе и чувствовал себя опустошенным, когда не получал той эмоциональной близости, на которую надеялся. В отличие от истинного нарцисса, который считает свою грандиозность заслуженной, Карвер чувствовал, что он патологически связан с другими, и поначалу он не знал, как разрешить эту загадку, из-за которой он чувствовал себя таким бессильным, сверхбдительным и нуждающимся в терапии.

Отчасти тяжелое положение Карвера объяснялось его отношениями с отцом, который, хотя искренне любил сына, не терпел его чувства собственной привилегированности. Он часто грозился выгнать его из дома. Это были пустые угрозы, но Карвер этого не знал. Однажды он набросился на сына, повалив его на диван, а затем вышел из комнаты.

Мальчику потребовалось немало времени, чтобы понять, когда его отец говорит серьезно, а когда блефует, но в конце концов он освоил тактику пустых угроз: он угрожал матери суицидальными намерениями, которые никогда не собирался выполнять. Так ему удавалось контролировать напуганную мать, которая бросалась к нему на помощь. Он чувствовал себя вправе на эти агрессивные вспышки; он воспринимал их как заслуженную месть матери за то, что она не всегда была доступна, когда он этого хотел.

Отец Карвера использовал такую нарциссическую тактику, как стена, или молчаливый бойкот по отношению к жене и сыну. Он не разговаривал с ними по нескольку дней после ссоры. Из-за этого Карвер чувствовал себя глубоко уязвленным и исключенным из жизни отца. Патология отца не позволяла ему понять, как его поступки влияли на сына. Когда Карвер хотел поговорить с ним, отец только отмахивался, зачастую утверждая, что там, где есть разногласия, диалог невозможен. Чувство беспомощности Карвера еще больше усиливалось от того, что отец периодически хвалил его за гениальность. Адекватно беседовать они могли только на тему политики, но в подобных разговорах не было той эмоциональной близости, которой Карвер жаждал от отца, хотя в основе их бесед лежал их общий интерес к власти и контролю. Во многих таких беседах отец сначала хвалил идеи сына, а затем дискредитировал его точку зрения.