Как распознать Нарцисса. Умение выявлять нарциссических мужчин, которые портят вам жизнь, и как не воспитать нарцисса

В отличие от других нарциссических пациентов он не идеализировал меня и не ставил на пьедестал, а рассчитывал, что я буду внимательно слушать каждое его слово и проявлять сопереживание к его ссорам и разногласиям с родителями, братьями и сестрами. В отличие от полноценных нарциссов он был способен на кратковременную эмпатию к братьям и сестрам, после того как унижал их, испытывая некоторые угрызения совести, когда осознавал, что мучает их. В то же время он понимал, что манипулировал ими, открыто говорил о своем стремлении получить желаемое практически любой ценой и неспособности строить здоровые отношения со сверстниками.

Я решила, что эта смесь эгоцентричных качеств и осознанной уязвимости, о которой он мог открыто говорить, делала его податливым к изменениям (при длительном лечении). Так подобное сочетание черт давало ему надежду на положительный прогноз в долгосрочной перспективе. В его жестоком обращении с братьями и сестрами я видела зависть к вниманию со стороны матери, а также попытку ощутить хоть какое-то превосходство, власть и контроль в семье. С третьими и четвертыми по счету братьями и сестрами он делал вид, будто проблема всегда в них, а не в нем.

Следует обратить особое внимание на его проницательность – он был убежден, что у него отсутствует ощущение внутреннего стержня, своего истинного «я»; он был тем, кем его хотели видеть другие. Будто родители «слепили» из него успешного сына, но при этом ему никак не удавалось быть спортивным, как того требовал отец. Гормон роста помог ему походить на потенциального спортсмена, когда он наконец вырос до шести футов (1 м 83 см), но состязательные виды спорта давались ему нелегко, что вызывало большое огорчение и критику отца. В детстве и юности он проводил большую часть времени в одиночестве, читая и играя со своими любимыми конструкторами. Дома он устраивал себе небольшие «островки», где мог найти покой и утешение, например, разросшееся дерево на заднем дворе, где он любил перекусить и почитать, ощущая гармонию.

Чрезмерная опека со стороны матери в сочетании с агрессией отца усугубили уязвимые места темперамента Карвера. Родители никак не помогали корректировать их. Кроме того, отсутствие адекватного взаимодействия с ними не позволило ему развить социальные навыки, необходимые для того, чтобы легко ладить с окружающими. Родители не смогли сдержать его темперамент и подготовить его к жизни в обществе, а также проявить достаточную радость по поводу его способностей и интерес к ним, что помогло бы ему развить чувство компетентности и социальной принадлежности. Как следствие, он чувствовал себя одиноким аутсайдером дома и в школе, и это вызывало болезненные обиды и злость.

Взглянем на отца Карвера. Он тоже обладал нарциссическими чертами. Воспитываясь в очень обеспеченной многодетной семье, он был любимым сыном. Он работал в той же медицинской сфере, что и его отец, в отличие от других сыновей и дочерей, которые ушли в самостоятельное плавание (для одних это закончилось успешно, а для других – долгами и алкоголизмом). Он завел множество друзей-мужчин благодаря своим спортивным достижениям в детстве и, будучи женатым человеком, поддерживал дружественные отношения с другими парами. Он и его жена вели образ жизни членов загородного клуба, но при этом не стремились принадлежать к самым высоким и престижным слоям общества. Этим они отличались от Карвера, который презирал их за это.

Свою первоначальную терапевтическую роль я видела в том, чтобы отзеркаливать потребности Карвера, чтобы он чувствовал понимание и заботу. Это было внове для него, и, похоже, он искренне ценил мои усилия. Он знал, что был слишком вербально агрессивным со своими братьями, сестрами и матерью, но испытывал к ним смешанные чувства, поскольку считал, что они заслуживают его агрессивных жалоб. Он считал, что мама должна посвящать ему каждую секунду своей жизни, и завидовал и мстил братьям и сестрам за то, что они отнимают у нее время – особенно двум старшим мальчикам, которые родились после него и выросли высокими без медицинского вмешательства. Он в полной мере давал ей понять свою ярость, беззастенчиво ругая ее последними словами и тем самым доводя до нервного срыва. Часть нарциссической ярости, которую он испытывал по отношению к матери, он направлял и на своих сестер. Я интерпретировала это так, что он пытался ослабить свой гнев на мать, чтобы она не отвергла его раз и навсегда.