Как рождаются и умирают монстры (СИ)

– Все должно было выглядеть естественно, на кабинет было наложено Следящее око, – сказал Долохов. – Я приказал целительнице сделать надрез в безопасном месте, и рана была тут же залечена исцеляющим зельем, которое ты выпила до процедуры.

– Я тебе не верю, – холодно сказала Гермиона. – Ты лжешь! Ты говоришь мне это сейчас, чтобы я поверила, что тебе не все равно, и... перестала тебя ненавидеть.

На последних словах Долохов мягко улыбнулся.

– А это возможно? – спросил он.

Гермиона отвела взгляд и скрестила руки на груди.

– Если я лгу, не кажется ли тебе такой вариант слишком мудреным? Ведь намного проще было бы просто стереть тебе память. Или, скажем, заменить воспоминания на выгодные мне?

– А где гарантия, что ты уже не изменил мою память?

– Гарантий нет, лапонька. Тебе придется поверить мне на слово.

Гермиона фыркнула.

– Поверить на слово тебе?

– А почему бы и нет? – Долохов сделал шаг по направлению к ней, и Гермиона немного поежилась. – Все это время я оберегал тебя. Я вытащил тебя из Азкабана, я спас тебя от Джагсона…

– Ты делал это не ради меня, а ради себя, – отрезала Гермиона. – Я для тебя лишь игрушка.

Замолчи, дура, зачем ты говоришь ему все эти очевидные вещи?

– Не строй из себя мученицу. Условия твоей жизни вовсе не похожи на условия других рабынь. Ты ведь знаешь это, не так ли? – произнес Антонин. – Твои маленькие подружки наверняка рассказали тебе о том, как любят развлекаться их хозяева. Например, та блондиночка. Она ведь принадлежит Лестрейнджам? Уверен, ей было чем поделиться.

Гермиона закусила губу, вспомнив отрывки из рассказа Лаванды.

– Учитывая мою репутацию, они, наверняка, спрашивали, что я делаю с тобой. Что ты им рассказала? – глаза Долохова, когда он говорил это, горели вызовом.

– Правду, – с ответным вызовом бросила Гермиона, сама не заметив, что сделала шаг навстречу Долохову, – что ты насилуешь меня каждый день!

Антонин усмехнулся.

– В подробностях рассказала? Все детали? – его голос сочился ехидством, и Гермиона недоуменно нахмурилась. – Или ты утаила ту часть, где сама подставляешься под мои пальцы, а потом кончаешь со сладостным стоном?

Гермиона густо покраснела.

– Это… лишь физиология. Это ничего не значит, – уклончиво проговорила она.

– О, нет, грязнокровка, это значит очень многое, – ответил Антонин, подойдя почти впритык к ней и теперь смотря на нее сверху вниз, так что Гермионе пришлось задрать голову, чтобы сохранить зрительный контакт. – И не говори мне, что ты не чувствуешь этого. Если эту связь чувствую я, то совершенно точно чувствуешь и ты.

– Какую связь?

– Ту связь, которую ты создала, когда наложила на меня Обливиэйт. Как она на тебе отражается? Я вот чувствую желание и жгучую, до боли в груди потребность быть рядом с тобой. А что чувствуешь ты, когда смотришь на меня?

Гермиона выдохнула. Раньше она не понимала источника этих возникающих где-то в подсознании эмоций, но теперь все встало на свои места. Магическая связь укрепляет существующие чувства. А она Долохова боялась. Вот откуда этот всепоглощающий страх, который зарождался в ней раньше при одном взгляде в пару холодных карих глаз.

– Раньше я чувствовала страх, – ответила она честно.

– А теперь?

– Я…. не уверена. Страх остался, но…. уже не такой сильный. И еще…

Привязанность.

Она так и не решилась это произнести. Долохов не должен знать, что с недавних пор, она стала относиться к нему иначе. Не как к безжалостному зверю, каким она видела его ранее.

Он – насильник. Это факт, который она ни секунды не отрицала. Ни один их половой акт не происходил по обоюдному согласию. Долохов всегда просто брал ее. Иногда она сопротивлялась, иногда не особо, потому что не всегда хватало моральных сил. Но она просто не могла игнорировать то, как ласков он был с ней во время секса – шептал нежные слова, успокаивая ее, готовил ее, перед тем как войти, добивался, чтобы она тоже получила удовольствие. А еще он никогда не издевался над ней, не избивал, не мучил.

– Что еще? – спросил Долохов, останавливая поток ее размышлений.

– Ничего, – быстро ответила Гермиона.

Маленькая врушка.

Но сегодня у него не было настроения ловить ее на лжи, копаться в ее душе, допытываться правды. Поэтому Антонин просто мягко улыбнулся, проведя большим пальцем от ее подбородка вверх по скуле.

– Это правда? То, что ты сказал про целительницу, – спросила Гермиона.

– Да.

Девушка вгляделась ему в лицо. Было не похоже, чтобы он врал. Ну, или он просто блестящий актер.

С ней все в порядке. Надежда на возможное светлое будущее возродилась как феникс из пепла. Он снова помог ей. Внял ее мольбам. Пошел против Темного Лорда, чтобы сохранить то, что было важно ей.

Немыслимо.

– Почему ты это сделал? – спросила она.

Долохов пожал плечами.