Как рождаются и умирают монстры (СИ)

– Я принесла чай, – продолжила она. – Я выпью его вместе с тобой, чтобы ты не думал, что я туда что-то подсыпала.

Антонин с трудом, но все же смог сдержать мускулы лица в неизменном состоянии, не позволив себе рассмеяться. Маленькая грязнокровка даже не в курсе, что он зачаровал всю посуду в доме таким образом, чтобы она ничего не смогла туда подмешать. Возможно, она об этом не знает потому, что ни разу и не пыталась это сделать?

– Я не думаю, что ты настолько глупа, чтобы травить меня, лапонька, – произнес он. – Ведь тогда ты лишишься единственного защитника.

Никак не среагировав на его слова, Гермиона поставила поднос на небольшой журнальный столик, а сама села в кресло напротив Долохова.

– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты сделал вчера, – сказала она, взяв в руки чайник и начав разливать чай по кружкам.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, лапонька, – Долохов усмехнулся. – Как по мне, так ты вчера очень хорошо меня отблагодарила, а сегодня утром закрепила результат.

Гермиона залилась краской.

– Я просто… – она замялась, не поднимая глаз от чайника. – Я знаю, ты очень рисковал. Для меня это много значит.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это ничего не меняет, лапонька? – произнес Долохов. Гермиона поставила чайник на поднос и перевела на мужчину вопросительный взгляд. –Это лишь формальность. Ты в любом случае не сможешь родить. Никогда, – Гермиона выдохнула, но промолчала, а он задумчиво добавил: – По крайней мере, не в этом мире…

Девушка закусила губу. В мире, где правят темные маги, она и сама не хотела рожать ребенка. От кого угодно. Даже от Долохова.

– Я понимаю, – коротко ответила она, снова опустив глаза на чайник.

– Ладно, – Долохов мягко улыбнулся и, потянувшись за кружкой с чаем, спросил: – Так что ты хотела у меня попросить, лапонька?

Гермиона резко вскинула голову, напряженно посмотрев на мужчину.

– С чего ты решил, что я хочу что-то попросить?

Мягкая улыбка, которая явно была снисходительной, не сходила с губ Антонина, когда он, сделав глоток из кружки, произнес:

– Очевидно, ты не просто так узнала у Руны, какой чай я предпочитаю, и причина вовсе не в том, что ты испытываешь благодарность за вчерашнее. Как я сказал, ты уже отблагодарила меня самым лучшим способом, какой только могла найти.

Щеки Гермионы снова вспыхнули, и она поджала губы.

– Тебе что-то нужно, – продолжил Долохов. – И тебе повезло: я готов выслушать.

Гермиона поняла, что уже нет смысла ходить вокруг да около. И она выпалила:

– Я хочу знать, что случилось с мальчиками.

Долохов нахмурился.

– Какими мальчиками? – спросил он озадаченно.

– Мальчиками, которых пленили после битвы в Хогвартсе, – пояснила Гермиона. – Их не было на торгах. Где их держат? Что с ними сделали?

Долохов вернул чашку на поднос и сжал губы в тонкую линию.

– Я не думаю, что мне стоит рассказывать тебе такие вещи, грязнокровка. Это информация не для твоей хрупкой психики.

Гермиона яростно опустила свою чашку на столик, так, что та громко звякнула, когда соприкоснулась со стеклянной поверхностью.

– У меня не хрупкая психика! – возмутилась девушка.

– Да что ты? – брови Долохова взлетели вверх, тон голоса был насмехающимся.

Гермиона понимала, о чем он. Долохов много раз был свидетелем ее истерик, полуобморочных состояний, непрекращающихся рыданий. Да, у нее действительно были расшатаны нервы после битвы в Хогвартсе и заключения в Азкабане. Но теперь все иначе. Она пришла в себя, у нее появились силы на борьбу.

– Была война. А потом … Азкабан.

Оправдания получились сбивчивыми и неуверенными.

– Если ты забыла, я тоже участвовал в войне. В двух войнах, если быть точным. А в Азкабане я провел почти пятнадцать лет. И на мне это никак не отразилось, – Антонин на пару секунд замер, а потом добавил: – Ну, почти никак.

Какая наглая ложь. Война меняет всех. А Азкабан. Это особая история. Даже без дементоров, эта тюрьма переворачивает все внутри тебя вверх тормашками.

– Я… Теперь все по-другому, – не унималась Гермиона.

– Неубедительно, лапонька.

– Прошу тебя, – Гермиона подалась вперед и положила свою ладошку поверх его руки, лежащей на подлокотнике кресла. Долохов перевел взгляд туда, где их руки соприкасались, а потом снова посмотрел на девушку. – Я должна знать. Многие из тех ребят мои близкие друзья.

Мужчина закатил глаза. Потом он снова заглянул в эти медовые глаза, в которых стали собираться слезы. В другое время, может, он и смог бы устоять перед этим умоляющим взглядом, но только не сегодня.

– Ну, хорошо, – сдался он. – Но потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Гермиона отодвинулась и, сцепив кисти рук в замок, положила их на колени, готовясь услышать любую, даже самую жуткую правду.

– Темный Лорд давно грезил идеей создания универсальных солдат, – начал Долохов. – Но среди его сторонников было недостаточно желающих стать подопытными. В какой-то момент он отложил эту мечту в долгий ящик. До лучших времен, так сказать. И вот они настали.

Гермиона сильнее сжала руки и произнесла:

– Значит он…. проводит над ними эксперименты?

Долохов кивнул.