Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел

К своему прошению Ягужинский приложил так называемые «Изъявления», то есть объяснения священника домовой церкви Федора Антонова, дьячка и нескольких слуг. В этих «Изъявлениях» говорилось о «мерзостях» и «бесчинствах», учиненных прокуроршей в церкви во время богослужения, а также в комнатах и дворовых избах. Особенно буйствовала она дома: била стекла, кусала прислугу, каталась на слугах, обнажалась при посторонних. Часто Ягужинская не ночевала дома. Могла, например, в четыре часа утра заявиться на ночевку к своему садовнику Козлову, уходила на несколько дней к малознакомой вдове магистратского канцеляриста Ксении Тимофеевой, а то и надолго загуливала у «беспутной» княгини Щербатовой. По вполне понятным причинам Павел Ягужинский о кое-каких похождениях своей жены не счел нужным сообщать Святейшему синоду. Правда, когда дело о его разводе затянулось, он все же поведал и о них.

После этих дополнительных показаний синод направил к Анне Ягужинской ее духовника Петра Меркурьева и синодского секретаря Семенова, которые под присягой допросили около пятнадцати человек. Анна Федоровна во многом призналась и сказала, что «непотребства чинила в беспамятстве своем». Ей был запрещен выезд из дома без согласия мужа, но через некоторое время она вновь на несколько дней сбежала из дома. На этот раз к канцеляристу Волкову.

Ягужинский не стал прощать супругу и вновь обратился в Святейший синод с прошением, в котором, сообщив о последних проделках жены, писал: «Сего ради с покорностию предаю в высокое рассуждение, правильное ли имею требование от такова человека свободы, и ежели зa достойное принято быть может, покорно прошу милостивого решения».

Двадцать первого августа 1723 года Святейший синод определил: «Да будет с нынешнего времени она от мужа своего отлучена, и да пребывает она, яко святыми правилами заключено, безбрачна. А рожденным от них детям быть при оном отце их, яко при невинном лице, и о том мужу ея сей его императорского величества указ и синодальный приговор. Объявить, также и той жене об отлучении ея от мужа сказать с запискою, а о прочих ея предерзостях, за которые она подлежит наказанию, доложить особливо».

И решено было отправить блудницу на жительство в Успенский девичий монастырь в Александровской слободе. Ягужинский согласился полностью содержать свою бывшую жену, дабы «монахиням лишнего отягощения не было». Однако вскоре по указанию императрицы Екатерины Алексеевны ее все же выслали в Переяславль-Залесский в другой «крепкожительный» монастырь — Федоровский.

К удивлению многих, несмотря на все прежние супружеские страдания, недолго пробыл в холостяках Павел Иванович. Вскоре он вновь подал прошение в Святейший синод, испрашивая разрешение на вступление в брак с дочерью канцлера, графа Гаврилы Ивановича Головкина Анной. Двадцать пятого сентября 1723 года синод определил: «Ему, г. Ягужинскому, второбрачное сочетание по объявленным в выписке (сделанной по этому случаю из законов) правильному рассуждению и по царским законам дозволить, и о том ему обычный дать из Св. синода указ».

Десятого ноября 1723 года состоялась свадьба Павла Ягужинского и Анны Головкиной. На ней присутствовал император Петр I. Торжество прошло со всеми подобающими церемониями и весело.

Однако первая жена генерал-прокурора, Анна Федоровна, не оставляла в покое бывшего супруга. Она всячески порицала его, заявляя, что пострадала невинно. Чтобы оправдаться, Павел Ягужинский вынужден был 25 мая 1724 года подать в Святейший синод новое прошение, к которому приложил несколько писем, изобличавших Анну Федоровну в «страстной и нежной» привязанности к некоему Левенвальду.