Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел

В учрежденном составе в первый раз собрался «генеральный суд» 19 августа в здании сената. Заседание длилось с восьми часов утра до четырех часов дня. Степан, Иван и Наталья Лопухины, а также Анна Бестужева-Рюмина были приговорены к урезанию языка и колесованию, подпоручик Иван Машков и князь Иван Путятин — к четвертованию. Александр Зыбин и Софья Лилиенфельд — к отсечению головы. Вся вина последних четверых заключалась в их дружбе с Лопухиными, «сочувствии их речам» и недонесении «их замыслов» правительству. Остальных подсудимых суд приговорил к наказаниям более мягким.

Двадцать девятого августа 1743 года императрица, смягчив приговор, утвердила его. Трое Лопухиных и Анна Бестужева-Рюмина подлежали наказанию кнутом, урезанию языка и ссылке в Сибирь. Машкова и Путятина она предложила высечь кнутом, а Зыбина — плетьми, и отправить и ссылку. Приведение приговора в отношении Софьи Лилиенфельд (наказание плетьми и ссылка) было отсрочено до «разрешения от бремени». В соответствии с приговором в пользу казны подлежали конфискации все имения подсудимых.

В одиннадцать часов утра 31 августа 1743 года на Васильевском острове перед зданиями коллегий при большом стечении народа осужденные подверглись наказанию. Для этой цели на Коллежской площади выстроили эшафот. Первым подвергся экзекуции Степан Лопухин, затем — его жена Наталья и сын Иван. Четвертой взошла на эшафот Анна Бестужева-Рюмина. Заплечных дел мастера грубо сорвали с нее одежду, оголив ее по пояс. После чего один из палачей, дюжий парень, схватил Бестужеву за руки и привалил к себе на спину, а другой стал наносить по спине удары кнутом (длинным, широким ремнем из недубленой бычьей кожи, суживающимся к концу и прикрепленным к короткой рукоятке; ремень предварительно проваривался в молоке, чтобы он был «тверд и востр»). Палач держал кнут обеими руками. Перед каждым ударом он отступал на шаг назад, а потом делал стремительный прыжок вперед, вкладывая в удар всю силу, так что на спине несчастной женщины оставались глубокие кровавые раны. Обессиленная этой экзекуцией Анна Гавриловна уже не сопротивлялась. Когда палач, оставив кнут, резко повернул ее лицом к себе и сдавил за горло, так что она, задыхаясь, непроизвольно высунула язык, он ловко отхватил часть его заостренными щипцами. Эта покорность Анны в определенной мере помогла ей, так как большая часть языка у нее осталась, и, находясь в ссылке в Якутске, она даже научилась говорить.

Меньше повезло Наталье Лопухиной. Исполосованная кнутом, эта мужественная женщина нашла в себе силы оказать сопротивление, когда палач приступил ко второму этапу экзекуции.

Рассвирепевший истязатель избил ее до полусмерти и вырезал большую часть языка, после чего стащил захлебывающуюся кровью Лопухину с эшафота и бахвальски крикнул в толпу:

— Не нужен ли кому язык?! Дешево продам!

Потом, после всех этих мучений, приговоренных ждала долгая и тяжелая дорога в Сибирь. Там сосланных содержали под караулом, давая на содержание Степану и Наталье Лопухиным, а также Анне Бестужевой-Рюминой по одному рублю в день. Остальные ссыльные получали в два раза меньше. В качестве прислуги супругам Лопухиным Анне Бестужевой-Рюминой и Софье Лилиенфельд разрешили взять по четыре человека крепостных, на которых выделялось в день по 10 копеек. Шесть суровых зим пережила здесь Анна Гавриловна Бестужева-Рюмина, а вот седьмую увидеть не довелось. Через тринадцать лет после смерти Павла Ивановича Ягужинского ушла она из жизни, обретя вечный покой в мерзлой сибирской земле.

Заговорщикам же добиться поставленной цели так и не удалось. Алексей Петрович Бестужев-Рюмин остался при должности, продолжая активно влиять на формирование внешнеполитического курса России. Благодаря заступничеству влиятельных лиц — графа Алексея Разумовского, графа Михаила Воронцова, духовника Елизаветы Петровны архиепископа Новгородского Амвросия (Юшкевича) — Михаил Бестужев-Рюмин был освобожден из-под домашнего ареста и вскоре отправлен послом в Берлин, а затем в Вену. Правда, о своей несчастной жене, Анне Гавриловне, он не особенно тужил и даже ходатайствовал, чтобы признали его права на часть ее имущества в вознаграждение «за невинное терпение». Находясь за границей, он познакомился с вдовой королевского обершенка, госпожой Гаугвиц, и, хотя его жена была еще жива, обратился к императрице, испрашивая ее согласия на новый брак. Не получив никакого ответа из Петербурга, он обвенчался без разрешения, чем окончательно испортил отношения со своим братом.

Но как говорят: «Бог шельму метит», — Лесток вскоре поплатился за свое коварство. Алексей Бестужев-Рюмин, еще более возвысившийся (он стал канцлером), сумел добыть тайную переписку Лестока и доложил о ней императрице. В 1748 году Лесток был приговорен судом к смертной казни, замененной императрицей наказанием кнутом и ссылкой, которую он отбывал в Вологодской губернии, вначале в Угличе, а затем в Великом Устюге.

1977

Дело о «Клубе червонных валетов»