Как вам это понравится

Мой стыд, когда я вам скажу, кто я,
И как, и где, и почему я кровью
Смочил платок.

Целия

Скажите поскорей.

Оливер

В последний раз, как молодой Орландо
Оставил вас, он обещанье дал
Чрез два часа вернуться. Пробираясь
Вдоль по лесу, жевал он пищу грез
И сладостных и горьких. Вдруг, представьте,
Он в сторону случайно кинул взор
И видит что ж? Под дубом, в котором ветви
От старости уже покрылись мхом,
А голова печально полысела
От дряхлости, спал, лежа на спине,
Какой-то человек в лохмотьях жалких.
Весь в волосах; на шее у него
Обвился змей зелено-золотистый
И голову с угрозой приближал
К его губам раскрытым; но, увидев
Орландо, вдруг опустился с шеи вниз
И ускользнул в кустарник, извиваясь.
А под кустом лежала самка льва
С иссохшими сосцами; головою
К земле она прижалась, и следил
Кошачий взор за спящим, выжидая,
Чтоб он сперва проснулся: этот зверь
По царственным чертам своей натуры
Не делает добычею того,
Что мертвым кажется. Увидев это,
Орландо к человеку подошел
И в нем узнал – узнал родного брата.

Целия

О, он не раз об этом брате нам
Рассказывал и выставлял страшнейшим
Чудовищем, какие только есть
Между людей.

Оливер

И говорил он правду
Полнейшую: я знаю хорошо,
Какое тот чудовище.

Розалинда

Но что же
Орландо? Он оставил там его
Добычею голодной, тощей львицы?

Оливер

Два раза он сбирался уходить;
Но доброта, что благородней мести,
Взяла в нем верх, а справедливый гнев
Осилила природа – и схватился
Он с львицею, и скоро перед ним
Зверь рухнул. От шума страшного
Проснулся я.

Целия

Так вы – вы брат его?

Розалинда

Так вас он спас?

Целия

Так это вы так часто
Его убить старались?

Оливер

Это я —
Но не теперь, а прежде. Не стыжусь
Сознаться вам, кем был я – с той поры,
Как поворот в душе моей так сладко
Мне говорит, кем стал я.

Розалинда

Отчего ж
Платок в крови?

Оливер

Сейчас все объясню я.
Когда и я и он в потоках слез
Омыли все, что сообщить друг другу
Могли, когда я рассказал ему,
Как я зашел в пустыню эту – тотчас
Он к герцогу добрейшему меня
Провел, и тот снабдил меня одеждой,
И накормил, и братскую любовь
Мне указал как верную защиту.
Затем мой брат повел меня к себе,
Разделся там, и тут лишь я увидел,
Что львицею клок мяса вырван был
В его руке, и кровь все это время
Из ней текла; тут он упал без чувств
И, падая, воскликнул: «Розалинда!»
Его привел я в чувство; рану я
Перевязал, и скоро он бодрее
И крепче стал, и поручил мне к вам,
Не знающим меня, сходить скорее,
Все рассказать, просить, чтоб вы ему
Простили то, что не сдержал он слова,
И передать ребенку-пастуху,
Которого, шутя, он Розалиндой
Своей зовет, его платок в крови.