Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

Дача была весной 1917 года занята анархистами при участии профсоюзов, местных рабочих активистов. Они создали там что-то вроде, как говорят сейчас, общественного центра, в саду разрешили гулять семьям с детьми из прилегающего рабочего района. Нередко появлялся Мамонт Дальский – знаменитый трагик, Отелло из Александринки, объявивший себя анархистом. Тот самый, из «Хождения по мукам». «Когда отдельные группы молодежи, усиленные уголовными личностями, начали реквизировать особняки, – писал Алексей Толстой, – он объединил эти разрозненные группы анархистов, силой захватил Купеческий клуб и объявил его Домом анархии». Купеческий клуб – это чуть позже, и в Москве, в том здании на Малой Дмитровке теперь Театр Ленком. Анархисты заняли и знаменитый Мавританский особняк миллионера Арсения Морозова (другого, не того, что в Богородске), про который, согласно легенде, его дядя Савва Морозов сказал: «Раньше один я знал, что мой племянник дурак, а теперь вся Москва про это знает». И еще здание в Замоскворечье, на Новокузнецкой улице, где уже много лет располагается московская прокуратура.

«После Октября большую часть купеческих особняков захватили анархисты, – рассказывает Константин Паустовский в „Повести о жизни“. – Они вольготно и весело жили в них среди старинной пышной мебели, люстр, ковров и, бывало, обращались с этой обстановкой несколько своеобразно. Картины служили мишенями для стрельбы из маузеров. Дорогими коврами накрывали, как брезентом, ящики с патронами, сваленные во дворах».

Так реализовывался революционный лозунг «Грабь награбленное!» Немногим позже большевики все забрали себе, а в официальной истории одни и те же действия назвали грабежом и экспроприацией, в зависимости от того, кто их предпринял: анархисты – союзники большевиков по борьбе с буржуями, или сами большевики. После Февраля ими был «экспроприирован» знаменитый особняк балерины Матильды Кшесинской, подруги Николая Второго в ту пору, когда он еще был цесаревичем. Нам, советским школьникам, ее дом был известен по другой причине – с его балкона произносил речи Ленин. Кшесинская пыталась вернуть свою собственность, ее адвокат присяжный поверенный Владимир Хесин подал иск о выселении, где одним из ответчиков значился «кандидат прав В.И.Ульянов (лит. псевдоним – Ленин)». 5 мая 1917 года мировой судья Чистосердов постановил «выселить из дома N 2–1 по Б. Дворянской ул. все революционные организации», но его решение так и осталось на бумаге.

Вернемся, однако, на дачу Дурново. «Это анархическое гнездо пользовалось в столице завидной популярностью и репутацией… Лысой Горы, где собирались нечистые силы, справляли шабаш ведьмы, шли оргии, устраивались заговоры, вершились темные – надо думать – кровавые дела». Это – из «Записок о революции» меньшевика Николая Суханова (Гиммера). Того самого, в чьей пятикомнатной квартире на Петроградской стороне 10 октября 1917 года состоялось «историческое заседание ЦК РСДРП (б)» для решения вопроса о вооруженном восстании.

Раз уж Суханов появился на этих страницах, упомяну, что семейная драма его родителей послужила Льву Толстому материалом для пьесы «Живой труп». В 1895 году отец Николая, не получив развода у церковных инстанций, инсценировал самоубийство и скрылся с целью дать жене возможность повторно выйти замуж. Он был дворянин из обрусевших немцев, что, возможно, учли сталинские палачи, когда в 1940 году расстреляли его сына как немецкого шпиона.

Газеты того времени писали, что анархисты резали картины (Дурново был собирателем художественных редкостей) и расстреливали люстры. Но Суханов, побывавший там самолично, пишет, что «анархисты содержали ее в полнейшем порядке… и даже прибывший на дачу Дурново прокурор Бессарабов… ничего ни страшного, ни таинственного он не обнаружил; комнаты застал в полном порядке; ничего не было ни расхищено, ни поломано». На самом деле все было не совсем так. На виденных мною фотографиях в материалах следствия (производство прокурора Петроградской судебной палаты) хотя люстры и целы, но запечатлены и взломанные шкафы, и продырявленная картина с обнаженными богинями[16]. Но не «ужас-ужас», могло быть и хуже.

Что касается «оргий», то слухи о них, скорее всего, тоже были преувеличением. «Чопорные старушки с ужасом шептали друг другу о потрясающих оргиях, – вспоминал Паустовский. – Но то были вовсе не оргии, а обыкновеннейшие пьянки, где вместо шампанского пили ханжу и закусывали ее окаменелой воблой».

Временное правительство угрожало выселить анархистов из дачи Дурново. Тогда-то для ее вооруженной защиты из Кронштадта прибыл отряд из полусотни матросов-анархистов во главе с Анатолием Железняковым.