Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые

В Петрограде анархистскую инициативу оседлали большевики, которые поначалу были против нее, считая несвоевременным требуемый анархистами переход власти в руки Советов, где они имели меньшинство. 4 июля они повели матросов и примкнувшую к ним толпу к дворцу Кшесинской, там, мол, присоединятся рабочие разных заводов. Но когда матросы прибыли к большевистскому штабу, на балконе оказались Ленин и Свердлов, призвавший выгнать «министров-капиталистов». Так называемая «вооруженная демонстрация» началась.

«Июль был душным, тяжелым и ветреным, – пишет о событиях того дня Борис Лавренев в повести „Ветер“, герой которой Гулявин, как говорили, списан с Железнякова. – И с утра поползли по улицам, ощетинясь штыками, волоча тупорылые пулеметы, полки, отряды, толпы, шеренги. Понеслись, рыча, по проспектам грузовики, а над грузовиками – шуршащие страстью и местью шелка: Долой министров-капиталистов!».

Колонну моряков возглавлял большевик Федор Раскольников, который еще появится на этих страницах. Впереди – инициировавшие выступление анархисты. Наиболее активным, когда дошли до Таврического дворца, удалось туда ворваться. Они искали министра юстиции Переверзева, считая его виновником смерти Аснина, но его не обнаружили и вместо него схватили министра земледелия Чернова. Того самого, которого спустя полгода Железняков будет «троллить», разгоняя «Учредиловку». Узнав об этом по телефону, другой участник инцидента у дачи Дурново, командующий войсками военного округа Половцов, приказал командиру конно-артиллерийского двинуться на рысях к Таврическому дворцу и после краткого предупреждения, или даже без него, открыть огонь по толпе. Только тогда анархисты и примкнувшие к ним отступили, и «в душном лете расплавился, рассосался призрак восстания».

«Кронштадтцы требуют от минъюста Переверзева: Железнякова (бросавшего гранаты в преображенцев) отпустить на поруки; не то „уже чистим пулеметы!“». Это – из солженицынского «Красного колеса», из той его части, где «на обрыве повествования конспект главных событий, которых нельзя бы обминуть, если писать развернуто». Власти не поддались шантажу. Железнякова заключили в «Кресты», затем судили и приговорили к четырнадцати годам каторжных работ.

Тем не менее, был уволен со своего поста министр юстиции Переверзев, ответственный за разгром дачи Дурново[21], а чуть позже объявил о своей отставке председатель Временного правительства князь Львов, освободив место для Керенского. Власти обвинили в кровопролитии большевиков, заговорили о причастности Ленина к шпионажу в пользу Германии, и тому пришлось бежать в Разлив.

Аснину устроили шумные похороны. Свидетелем траурного шествия стал писатель Леонид Андреев, отметивший в дневнике маршировавших анархистов со знаменем «смерть буржуям» на похороны «того самого разбойника и низкого тупицы, у которого на спине коротко нататуировано: х… Я потом видел его фотографию и испытал человеческую жуть от этого безбожного, тупого и низкого затылка».

На смерть Аснина политкаторжанин Т.Фомичев отозвался стихами:

И вот пришел конец… вот смерть уж за плечами…
Прощай, развратный мир!.. Тобой я презрен: вор!
Но ведай же и ты: рассудится веками,
Насколько справедлив твой грозный приговор

Побег

«Всем скажи, что я цепь изорву,
Что в тюрьме моя жизнь – только сумрачный сон.
Только призрачный сон наяву».

Железняков не собирался долго рассиживаться в «Крестах», о чем сообщал на волю в стихах и прозе. «Мне душно в этом каменном мешке, друзья! Я люблю море, необъятный простор, шторм, борьбу. Мне свобода нужна для битвы. Я не хочу шагать по миру бездельником. Идет великая битва за коммуну. Надо отдать этой битве всего себя, вместе с сердцем… И в какие бы цепи ни заковали меня враги революции, я уйду отсюда. Вырвусь! Убегу!»