Какая она, победа?

островки еловых и рябиновых куртин, а когда оставили позади растрепанные

ветром струи Аксайского водопада, когда, взмокшие от пота, выбрались на

верблюжий горб чертовски крутой Аксайской морены, когда всплыли над

этой мореной, над самой головой, кое-где приглушенные облачностью

северные стены Аксайских вершин, тут, может быть, впервые Толя подумал

о том, что Ала-Арчи хватит надолго, возможно, на всю жизнь. Он увидел

Корону с ее свободно струящейся мантией висячего ледника, по-царски

36

ниспадающей от полукружья шести гранитных башен; пик Семенова-Тян-

Шанского, его ледово-скальный шатер, покоящийся на мощных гранитных

опорах, строго очерченных белыми полосками лавинных желобов. Он глядел

на снеговой купол Теке-Тора, на изломы карнизов Ак-Тоо, на гудящий от

высоты тонкий каменный лемех пика Свободной Кореи, на Байлям-Баши,

накрепко стянувшую все эти вершины в прекраснейшую Аксайскую

подкову, которую только на счастье и дарить.

Он думал о людях, с которыми здесь познакомился. Они тоже

выстраивались в столь же тесный, накрепко сбитый круг и так же были

похожи и непохожи друг на друга, так же влекли к себе. Первый в жизни

инструктор — ученый, доктор наук Абрам Константинович Кикоин. Первый

в жизни начальник учебной части — мастер спорта, орнитолог, изучающий

птиц высокогорья Киргизского хребта, литератор, пишущий свои

альпинистские рассказы, Александр Александрович Кузнецов. Старший

инструктор — мастер спорта, преподаватель института физкультуры и

большой спец по льду, чаю, шутке и горным лыжам Алим Васильевич

Романов. Старший инструктор — альпинист с этюдником, человек доброй,

незлобивой души, стремящийся и умеющий видеть красоту, художник

Афанасий Лазаревич Шубин. В жизни Толи Балинского были разные люди,

а таких не знал. Вот когда почувствовал, как недоставало ему такого

общения. И он был благодарен альпинизму. И он понимал, что все это

серьезно и, может быть, навсегда.

Домой вернулся с желанием и энергией. Действовать! Надо делать

секцию. Рядом Киргиз-Ата, сколько там нетронутых вершин, рядом Большой

Алай, весь Памир, где еще заниматься альпинизмом, как не в Оше? Есть

люди. Желающих целый список. Но как заниматься, если нет ни одного

конца веревки? Ходить с бельевой?

Познакомился с Фрейфельдом. Оказывается, этот старший инженер по

нерудным полезным ископаемым, грузный, большой человек с обвислыми

украинскими усами, которого Толя столько раз встречал в Геологическом

37

городке, тоже альпинист, причем со стажем, перворазрядник! Нашли общий

язык. Стали неразлучны. Однажды в горах разбился парень — студент,

приехавший в экспедицию на геологическую практику. То, в чем не могли

убедить ходатайства и просьбы, доказал несчастный случай. Был организован

спасательный фонд. Появились подтриконенные ботинки, веревка,

тяжеленные геологические спальные мешки. Бог с ними, что тяжелые,

главное, можно ходить в горы!

Как-то пришел к Примакову насчет освобождения от работы, положил

на стол список.

— Не на прогулку же, Иван Андреевич. Да и сколько там, четырнадцать

человек!.

— Да-а, — сказал Примаков, — а у нас всего семьдесят три. Садись,

Толя. Разговор есть. Растолкуй мне, пожалуйста, из чего складывается фонд

заработной платы, на что предприятие живет? Разъяснишь, растолкуешь, как

быть, чтобы и тебя уважить, и чтоб было чем зарплату платить рабочим,

подпишу без слова. Не сможешь, ну что ж, не взыщи.

ПИК ЛЕНИНА. ВИТОЛЬД ЦВЕРКУНОВ

Снова пришло лето, и снова Толя засобирался в горы. Думал в школу

инструкторов поехать, очень уж смущало то обстоятельство, что пытается

секцию вести, а сам даже не инструктор. Конечно, и узлы может показать не

хуже инструктора, и на скалах кое-кому нос утрет, но разве в этом дело? Вот

Шубин. По нынешним меркам, не очень сильный альпинист, наверное. И

восхождений рекордных нет. И с крючьями шлямбурными вряд ли когда

работал. Да и на обычных высотах не очень крепко себя чувствовал: чуть

поднимется за рубеж 4100, и голова разболится, кровь из носу может пойти. .

Низкий потолок, словом, у человека, много ли тут нужно говорить. А вот

инструктор. Настоящий. У Шубина получалось главное: люди учились

видеть чуточку больше, чем позволяли светозащитные очки, разрядные

38

нормативы и ботинки впереди идущих. . А у Толи семь классов. И экзамены

на аттестат зрелости он сдавал в машинном отделении крейсера «Петропав-

ловск», в ночные смены трубонарезного цеха. Месяц, прожитый в Ала-Арче,

явился для него университетом, и он намерен продолжить образование.

Он едет на Кавказ. В Джан-Туган. В школу инструкторов.

А тут новость. Киргизские альпинисты во главе с Алимом Романовым

собираются на пик Ленина. На Балинского пришел из Фрунзе вызов, и скрепя