Какая она, Победа?

Он любил потрогать все своими руками, все пропустить через себя. Умел слушать людей. Работать с ними в одной упряжке. В тех решениях, которые он принимал, люди всегда находили сконцентрированный, точно выверенный отзвук своих идей, и это не могло не заражать вирусом творчества. У Хуриева не могло быть молниеносных ответов. Ему всегда необходимо время. Но никогда не было у него и «потолочных», «волевых» указаний, обидно-несправедливых приказов. И потому Хуриеву верили.

В Шамалды-Сае Хуриев ведал земляными работами. Здесь, неспешно пройдя все двенадцать километров тропы, начальник управлёния механизированных работ земли не увидел. Был камень, пять миллионов кубов крепчайшего грунта, которые нужно вырвать, перевезти, сбросить в Нарын. И только для того, чтобы получить нормальный доступ к створу, к будущей работе.

А вся работа далеко впереди. Да и где работать? Где разместиться котловану, подъездным дорогам, всем механизмам, движимым и недвижимым, всем коммуникациям — энергии, связи, воды и воздуха, всем службам и подсобкам, если ширину жизненного пространства составляют три метра двадцать сантиметров бульдозерного ножа? Куда деть изыскателей с их разведочными штольнями и буровыми по всем ярусам? Все нормальные стройки начинаются с изысканий. На Токтогульском створе ситуация складывалась явно исключительная — начало стройки совпало с началом изысканий и проектирования. Обычно стройки подобного масштаба развертывают боевые порядки по горизонтали, охватывая подчас десятки километров. А здесь нет места даже для котлована, вот ситуация: для того чтобы возвести плотину, здание ГЭС, надо прежде всего отвоевать место для этих сооружений! Если отвести Нарын, освободится русло. Но куда отвести, в скалу? Вот именно, больше некуда, надо бить обводной тоннель. Но только ли для реки? Нужны транспортные тоннели. На разных уровнях. Стройка по вертикали! В несколько этажей. Целые строительные армии будут висеть друг над другом, ежечасно решая невозможные задачи по координации своих действий. Камень спихнуть, с верхних отметок и то проблема. Ведь он свалится на голову соседа! Да и об этом ли сейчас думать? Вот задача — как вообще подняться на склон? Как хотя бы дотронуться до левого берега, воистину чем не место, где еще не ступала нога человека? Нужна какая-то специализированная служба, эдакое альпинистско-монтажное управление, каких еще никогда не бывало на стройках страны. Где их взять, таких спецов? Откуда выписать?

Участок освоения склонов

Каренкин появился на тропе в мае. Может, кому-то эти места и кажутся живописными, но лично у него первое впечатление не ахти какое было, особенно после дороги. Человек пятнадцать в кузове ехало. Хватались за борта, за кабину, однако помотало, потрясло досуга, даже по сторонам смотреть забывали: не вылететь бы!

Да и на что смотреть? Ни травки, ни зелени какой, скала да полынь — вся природа. Что и говорить, к самому началу поспел, к сотворению мира.

Посидеть надо с дороги? Пожалуйста, бери пилу, топор, колоти столы, скамейки из горбыля. Вздремнуть захотелось с устатку? Тоже можно.

Кровать только поставь сначала, матрац получи. Где ставить? Да вот сам смотри, где и что разместить, ты первый, кивать не на кого. Крыша над головой понадобилась? Готовь стойки, вяжи оттяжки, палатку у прораба Саши Пятерева спроси, пока он на правом берегу за всех и вся.

На следующий день из Шамалды-Сая приехал Хуриев.

— Кто старший?

— Все старшие!

Помолчал, оглядел столпившихся вокруг зачинателей и первопроходцев, задержал взгляд на Каренкине:

— Вот вам старший. Согласны?

Так Леша Каренкин стал бригадиром. К немалому своему удивлению.

Накануне пяти слов не сказали друг другу с Хуриевым. Один подал заявление, другой подписал. Ни ростом, ни статью какой, ничем, кажется, не выдался Каренкин, а вот угадал Хуриев. На многие годы вперед.

Бригада каренкинская сложилась поздней. А первое время народ проходил через бригаду разный, разной была и работа. Времянки ставили всяческие — навесы и бараки, потом перешли на тропу. Чистили откосы.

Били шурфы для взрывных работ. Шурфы закладывались у подножия откосов, и все то, что сыпалось или могло сыпаться сверху, приходилось прежде всего на долю шурфовиков. Так и познакомились. Теперь горный склон представляется не просто элементом горного рельефа, имеющим к человеку весьма косвенное отношение, а затаившимся врагом, внезапным и жестоким.

«Военные» действия начались без всяких видимых для человека причин.

Обломок мраморизованного известняка резво проскакал через весь склон и с хрустом врубился в экскаватор. Приехал Хуриев, собрал рабочих, сказал, что судьба стройки во многом зависит от того, насколько удастся очистить склоны от «живых» камней, что эта работа рисковая, всерьез и потому требует добровольцев.

— Как, бригадир? Найдутся добровольцы?