Какая она, Победа?

Да и все ли решают шквальные ветры и скалы? Так ли беспомощен человек перед лицом стихии, даже очутившись в таком отчаяннобезнадежном положении? Прыжок дал свой ответ на этот извечный для человека вопрос. И ответ при всей трагичности случившегося не оставляет без надежды того, кто окажется когда-либо в сходной ситуации. Десять человек покинули самолет на высоте восьми тысяч метров. Полторы минуты отвела им судьба на единоборство с ветром, и шансы у каждого были в общем-то равны. Но один приземлился почти в пределах площадки. Трое смогли перетянуть за вершину. Шестеро попали прямо на скалы. Три армейских спортсмена. Три испытателя. Армейцы были очень сильными парашютистами. И все же, наверное, у них не хватило умения действовать в аварийной обстановке, каким владели испытатели: опытнейший Эрнест Севостьянов и невозмутимый, умеющий сохранять спокойствие в самых сложных переплетах Владимир Чижик. Профессия! Ведь в чем главное отличие испытателя от спортсмена? Да прежде всего в том, что всяческие непредвиденные обстоятельства для испытателя — это прежде всего обычная рабочая обстановка! И для него важно не просто найти выход в сложнейшей ситуации, ему нужно выяснить, что именно произошло, а потом уж думать о себе. Но и это последнее тоже нужно успеть сделать. Иначе кто же расскажет на земле, что случилось в воздухе?

— Держать нервишки в руках, — предупреждал перед вылетом Саша Петриченко. В небе над Памиром помочь товарищам каким-либо советом он уже не мог.

Трое армейцев, опустившиеся на скалы, погибли. Их опрокинул парашют, от которого они не успели освободиться и который превратился в смертельного врага. Кто сумел избавиться от парашютов в самое первое мгновение или даже еще до встречи с землей, еще в воздухе, за несколько метров, до склона, тот остался жив. Вот как точно приходилось контролировать всю обстановку, самого себя.

Из испытателей судьбу армейцев разделил только Вячеслав Томарович.

Он был прекрасным испытателем, но в прыжках своим товарищам уступал, поскольку главным для него все же была конструкторская работа. И еще он был старше всех. И это тоже имело значение. А в этот день он был еще и выпускающим для прыгавших на 6100. И той нервной энергии, которую он отдал для успеха молодых спортсменов, возможно, на какую-то долю секунды не хватило ему самому.

Наверное, в организации эксперимента на 7100 можно обнаружить и невольные просчеты, и какие-то преждевременные решения. Быть может, такие же, как преждевременным было решение Икара взлететь к солнцу.

Самое разумное, что мог бы сделать Икар, это отказаться от полета. Но тогда бы не было Икара.

Ровно через год, 7 июля 1969 года, в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, который и подвел окончательную черту под всеми теми разговорами, в которых подвиг парашютистов изображался подчас никому не нужной затеей. «За мужество и отвагу, проявленные при проведении экспериментальных прыжков с парашютом в сложных условиях, наградить.» Почетнейшей солдатской наградой — медалью «За отвагу» были награждены все тридцать шесть участников прыжка на 6100, в том числе и капитан Георгий Таинас. Были награждены парашютисты-испытатели Александр Петриченко, Владимир Прокопов, Эрнест Севостьянов, Владимир Чижик, лейтенант Александр Сидоренко.

Посмертно награждены старший сержант Валерий Глагольев, старшина Владимир Мекаев, рядовой Юрий Юматов, парашютист-испытатель Вячеслав Томарович. Награждены медалью и альпинисты: руководитель экспедиции Виктор Галкин, начальник спасательного отряда Валентин Божуков, участники спасательных работ Лев Добровольский, Юрий Колокольников, Аркадий Маликов, Валерий Путрин, Николай Черный, врач Алексей Шиндяйкин, командир вертолета Алексей Иванович Панферов и посмертно альпинист Валентин Сулоев. Но о нем особый рассказ. Работа же спасательного отряда Валентина Божукова явилась прямым продолжением подвига на 7100, и теперь остается лишь вернуться к тем минутам, когда десять куполов с пугающей быстротой скользнули за гребень южного склона.

Площадка 7100. Сидоренко

Лев Добровольский стоял в центре площадки с кинокамерой в руках.

Еще во Фрунзе его уговорили снять для «Киргизфильма» приземление на 7100, и Леве стоило немалого труда затащить увесистую «каэску» на главную вершину Заалайского хребта. Он было изготовился к съемке, глянул в видоискатель, но десант ушел за пределы видимости, и сразу стало не до кино. Возвращаться к палаткам было некогда, и Лева положил камеру прямо в снег. Но и при такой спешке они подошли к месту приземления лишь через сорок минут.

Коля Черный в момент выброски сидел на кресте. Иначе легкую ткань снесло бы поднявшимся к полудню ветром. Как ни готовились альпинисты к возможным сюрпризам, однако такой поворот дела застал их в какой-то степени врасплох.

Конечно, все были уверены в том, что вскоре вернутся к палаткам, и потому спешили к месту приземления почти налегке, взяв только самое необходимое. Да и как в ту минуту было думать о каких-то спальных мешках или о запасе бензина для примуса?