Каледонский безумец

– Вот и я о том же, – продолжил Араун. – И никто не взялся бы. Кто же думал, что эти… люди окажутся насовсем смертными? Никто. Всем. Всё. Равно. А личное «всё равно» от общего «ничто не случайно» надо уметь отделять.

Иногда так бывает, когда дело находит своего мастера, а мастер – дело. И никто другой за это дело ни в жизнь не возьмётся. Только ты. Даже если это дело изначально тебе не нужно. Просто ты… мыслишь иначе, чем другие, и понимаешь: времени на раздумья и прикидки нет. Или берёшься и делаешь, или всё вокруг превратится в пыль. Ну, а потом, если выдержишь, втянешься.

Араун втянулся довольно быстро. Другого выхода он себе не оставил, сразу разделив свою жизнь на «до» и «после». Араун всегда знал, где, что и как разделять. Правда, иногда черты и грани нужны именно для того, чтобы их переступать. Первым черту переступил Единый Рим. Однако Араун видел в этом Едином множество разных границ.

Легионы Цезаря пришли в Придайн, увидели Придайн, немного победили Придайн, но по мере продвижения вверх по реке Тамес оставляли кое-где своих убитых товарищей. Красноухие бледные гончие Арауна пригоняли души скончавшихся в стычках и от ран римских солдат прямиком в Аннуин. Хорошо обученные хозяином, они прекрасно знали своё непростое дело. Только вот вскоре Кровавую реку пересёк незнакомый сухопарый бог и деликатно откашлялся за спиной у Арауна.

– Плутон, – вежливо представился он. – Прости, что отвлекаю. Но эти, – он показал на полсотни вновь прибывших душ, – мои. Ты не против, если я заберу их с собой?

Мрачный был слегка удивлён.

– Да, конечно, – столь же учтиво ответил он. – Забирай, коль уж так. Только держи их покрепче, когда Реку обратно станешь переходить. Видишь ли, я её заклял…

– Понимаю, понимаю, – участливо закивал Плутон. – У меня в Эребе тоже есть почти такая же… только не из крови – из забвения.

– Однако, – снова удивился Араун.

– Да, так лучше, наверное. И им, и мне. Мы с тобой нигде не могли встречаться?

Араун вспомнил, как он забирал павших воинов Придайна из обители галльского Суцелла, и как красноухие гончие Мрачного, виляя хвостами, обнюхивали трёхголового пса, которого Суцелл держал у входа в свою обитель. «Родича почуяли, – добродушно осклабился тогда Суцелл. – Не из одного ли помёта? Я-то своего из эллинского Аида ещё щенком забрал. В подарок».

– Возможно, – ответил на вопрос Плутона Мрачный, отвлёкшись от воспоминаний. На этом встреча завершилась.

Другие боги Единого Рима были порой не столь комплиментарны, как Плутон, приходя к Мрачному за случайно угодившими в Аннуин душами переселенцев из Империи, а позже – и за душами тех бриттов (так их теперь было принято называть), что приняли заморские культы. Да, бывало, они опережали Плутона и поднимали настоящий скандал. Мрачный мрачно посылал их… к Плутону.

Иногда, правда, случалось и нечто забавное.

– Я решительно не понимаю, что здесь происходит! – великая Изида с трудом пыталась скрыть растерянность. – Скажи, о, досточтимый владыка, как могло случиться, что немногие мои почитатели на этом дальнем суровом острове отправляются после своей смерти в твои чертоги? Я как бы не против, но… хорошо ли им у тебя?

– О, досточтимая…

– Изида, властительница Верхнего и Нижнего Та-Кемет.

– Приятно быть знакомым с тобою, – сказал Мрачный. – Я – Араун. О, досточтимая Изида, видимо, местные твои почитатели едва стали постигать твоё величие и твои блага и ещё не отошли от прежних своих устоев, поэтому их влечет в пределы Аннуина.

– Да, понимаю, – задумалась Изида, – иначе Анубис уже привел бы их ко мне. Наверное… Ох, я даже не знаю, как мы будем дальше: такие перемены наступили! И в нашем Мире Мёртвых, и в римском.

– Разве ты не римская богиня?

– О, нет! Конечно, нет! Но это… долгая история, не хочу тебя утомлять. И, увы, в ней замешана ещё одна женщина. Смертная женщина, которой я доверяла, наверное, больше, чем самой себе. Что ж, ежели моим почитателям хорошо у тебя, то пусть остаются, а других их соплеменников я до окончания их земной жизни уж как-то наставлю на свой путь.

– Как угодно, – учтиво кивнул Мрачный.

Курьёзнее всего выглядела история с римским кесарем Септимием Севером. Который вечно идёт на север. И там умирает. Тоже вечно.

– Что это?! Что со мной происходит?! Где я, в конце концов, Матрону, мать вашего Мапоноса?!

– Не надо ругаться, – невозмутимо заметил Араун. – И Модрон, и сын её Мабон – достойные боги.

– Я что, уже умер?! Я ведь только что командовал легионами, и тысячи закованных в доспехи воинов Рима уходили стройным маршем на север.

– Это была предсмертная горячка. У вас, у людей, такое часто бывает, – неохотно отозвался Араун. – А теперь присядь, о… достойный муж, и подожди, пока за тобой придёт Плутон или ещё кто-нибудь из ваших римских богов.

– Некогда мне тут с вами сидеть! – вспыхнул Септимий Север и принялся торопливо шагать взад-вперёд. – Я собрался в поход на пиктов! Я должен завоевать весь север Британии!