Каледонский безумец

– Мрачный, – тихо произнесла Скатах, – кажется, здесь задачка для тебя.

Араун кивнул. Он всегда знал, где нужны границы, а где не нужны. Он отошёл и развёл руки в стороны. И совсем скоро нащупал предел, которым Рианнон во все стороны и направления оградила себя, Придери и Манавиддана. Никогда ещё Араун не сталкивался с таким колдовством. Руки его, хоть и обжигаясь, проходили через созданную грань вполне свободно. Но внутренний взор, которым видят лишь древние и посвящённые, давал понять: для этих троих значительно разнилось меж собой то, что происходило по ту сторону, и что творилось по эту.

Кто сказал, что боги не любят обманываться? Кто сказал, что их самообман не может стоить им жизни?

– Мрачный морок умерщвляет, вымарывает из мира, на вымирание обращает обрамление оморочившее. Развейся, венок, вьюнком завьюжь, завой, завались за вал! Прочь отпрянь, отопрись!.. Иди, Рианнон, найди сына, пусть встретится с отцом. Манавиддана трогать пока не надо. По крайней мере, одно человеческое поколение, – Араун поймал себя на мысли, что он-то, видимо, из всех древних к людям – наиближайший: кто ж ещё, как не он, постоянно видит вновь прибывших в Аннуин умерших людей! Вот и начал считать время человеческими сроками. Хотя зачем его считать? Кстати, управился ли за этот срок со своим жребием мудрый Пвилл?

– Конечно же, нет! – воскликнул Пвилл, наговорившись с сыном всласть. – Я ещё только начал и вроде бы даже вошёл во вкус. Но есть тут, Мрачный, одна особа, которая, скажем так, не совсем отсюда, но покидать Аннуин не желает ни в какую.

– Веди-ка меня к ней, – озадачился Араун.

… Одно человеческое поколение спустя Манавиддан, Пвилл и Придери пришли за Гвидионом, едва тот отбыл наказание, на которое обрёк его Мат ап Матонви.

– Отдай его нам, – сказали пришедшие. – Ты знаешь, что это наше право.

Мат взял палочку и начертил на земле то направление, где можно было со всей вероятностью отыскать Гвидиона. А после стрелочки резко вывел рядом полукруг – не вырвется нечестивец.

Гвидион, поняв, что за ним пришли, попытался скрыться в глубинных пределах Аннуина. Но Араун всегда знает не только где проводить границы, но и когда и для кого. И не пустил его.

Тогда Гвидион попытался снова, как когда-то, заклясть деревья и обратить их против врагов. Но подоспевший Кернуннос внезапным подзатыльником дал понять стервецу, что этот фокус больше не пройдёт.

Есть в Аннуине крепость, и имя ей – Крепко-Накрепко. Манавиддан всегда был очень занятным миротворцем меж богов и других древних. Он создал эту крепость из костей настолько древних существ, что сегодня о них даже никто и слыхом не слыхивал. В общем, тащил в работу всё, что находил на дне морском. Так вот, Манавиддан, осознавая, что задачи миротворца трудны и ответственны, сам решал, кого и на какой срок в крепость Крепко-Накрепко сажать. Лишь бы не было войны! Главное, не забывать в урочный час освобождать. Именно в Крепко-Накрепко и угодил гадкий спесивый Гвидион и сидит там по всей день. И всем от этого спокойней.

Я был строптивостью саксонской гостьи

Прочь от источника, откуда можно пить, –

Без сожаления, без боли, без злорадства.

Им остается просто уходить,

Нам остается просто… оставаться

Без памяти о тех, кто согревал;

О тех, кто верил в лучшее на свете,

Они уходят, их обуревать

Не будет страх.

Никто из нас не метит

Вселенной избавителями стать,

Мы просто не желаем жить раздельно.

Но наше «мы» разделено опять

На «них» и «нас» – понощно, понедельно.

Им остается просто уходить,

И до предела натянулась нить.