Каледонский безумец

И смертоносный столп огненного света смёл из пространства троих: мать, сына и отчима. На их месте остался лишь туман…

***

– Я сослужу тебе службу в Аннуине, если ты сослужишь службу мне, – закончил Пвилл свой рассказ. – Рим уж почти весь Придайн себе подчинил, целая эпоха миновала, а я так и не могу отыскать ни сына, ни Рианнон, ни Манавиддана.

– А что этот? Гвидион? – спросил Мрачный.

– Пока что он бесполезен. Все эти годы он отрабатывает наказание, назначенное ему Матом ап Матонви, у которого всё ещё ходит в учениках.

– Хм, интересно, за что наказание?

– Там тёмная история. Я бы сказал… мрачная.

– Страсть как люблю мрачные истории, – попытался пошутить Мрачный. И у него это почти получилось. – Если они в Аннуине, то я, конечно же, найду их.

– В том-то и дело, что в Аннуине, боюсь, их нет, – вздохнул Пвилл.

***

Странно было бы Арауну не найти кого-нибудь в Аннуине. От мира смертных, признаться, он отвык. Если быть точнее, он туда не заходил с тех самых пор, как создал Кровавую реку. Дикая охота не в счёт, ибо в эту пору и Кровавая река – не граница, а так, ручеёк, который вброд можно перейти любому.

Конечно же, ничто ему не препятствовало выходить к смертным в любой момент, но это было как-то… без надобности, что ли: он постоянно видел их в изрядном количестве. Правда, уже умершими.

– Значит, Мудрый, ты считаешь, что они в мире людей.

– Да, Мрачный.

– В нашем мире людей? Не за морем?

– Да, я так чувствую. Я так предполагаю. Я об этом знаю.

– Чувствуешь?

– Чувствую.

– Предполагаешь?

– Удар Гвидиона, сколь силён бы он ни был, не мог отбросить их столь далеко от наших мест – три бога приняли его, пусть один из них почти ещё дитя. К тому же Манавиддан – хозяин тумана, который слушается его, словно любая из твоих гончих. И он мог успеть призвать туман, который даже без явно сформированного желания унёс бы их в то место, которое Мананнану знакомо. Хотя… мало ли где бывает сын Моря!.. Я целую эпоху ищу их. Я забыл о своём народе: в мои земли почти без боя и сопротивления вошёл Рим и до сих пор хозяйничает там (правда, мои люди мудры, и я предрекаю, что исход Рима из Придайна начнётся именно с деметов). Я исходил все пути под курганами, вспомнив, как мой народ возвращался обратно. Я ждал их там, звал, сторожил на всех перекрёстках. Знаки, которые я чертил, и заклинания, которые я творил, подняли бы уже целое войско мертвецов-людей. Если бы они были где-то вне наших земель, мой зов вернул бы хоть одного из них.

– Знаешь?

– Знаю. Птицы Рианнон – белоснежные, огромные, большекрылые, те, кого она выходила и взрастила здесь, в Придайне, в лучшие наши дни, – прилетают ко мне, когда я в Аннуине. Их-то я и кормлю мясом дичи, которую настигаю в этих лесах. Сама волшебная суть моей жены, влекомая туда, где все мы черпаем силу, возвращается и хочет быть со мной. Связанные тончайшей золотой цепочкой эти две птицы поют мне о том, как у Рианнон, Придери и Манавиддана всё хорошо, как они ни в чём не нуждаются; рассказывают всевозможные небылицы о женитьбе Придери на какой-то человеческой вдове, о том, что сын с отчимом Манавидданом вместе охотятся, забредают в какие-то заброшенные дуны, даже зарабатывают себе на жизнь, мастеря обувь и взращивая хлеб; о злых колдунах, оборачивающихся мышами и поедающих каждый новый их урожай.

– Что за околесица!

– И я так думал поначалу. Потом, со временем, понял: Птицы говорят правду, когда летят из Аннуина в мир людей. Если происходит наоборот, то они говорят кривду. Из неё мне ясно одно – моему Придери… всем троим приходится очень тяжко. Но они в мире людей и почему-то не могут его покинуть. И я, всякий раз следуя за Птицами в надежде, что они приведут меня к Рианнон, в какой-то момент вдруг теряю их из виду – они растворяются прямо в воздухе и не оставляют даже следа.

– Сдаётся мне, что кто-то из них троих не хочет, чтобы ты их нашёл. И я догадываюсь, кто именно.

– Мат ап Матонви тоже так сказал.

– Ты ходил к нему?

– Спустя какое-то время. Пришёл и сказал: «Ты мне должен. Из-за твоего ученика я лишился семьи».

– И неужели Ровесник Земли не отмолчался, как обычно с ним бывает?

– Нет, не отмолчался. Ответил: «Ты лишился семьи, а я – любимого ученика». А потом добавил: «Я должен тебе, а Араун должен мне. Сходи к нему, он поможет».

– Старый хрыч! – воскликнул Араун, который был ненамного моложе Мата. – А он не сказал, за что я ему должен?

– Сказал, – ответил Пвилл. – За то, что он не взыскал с тебя, когда ты создал Кровавую реку.

Араун осёкся.

– Хорошо, – наконец сказал он, – почему ты уверен, что именно я найду твою родню?

– Мир людей чужой для тебя. Богов ты выследишь там быстрее, чем кто бы то ни было.

– Считай, что мы договорились, Мудрый. Отправляйся в Аннуин и наведи там порядок с мёртвыми людьми, а я найду твоих сына, жену и… хм, товарища по несчастью. У меня тут тоже кое-какой должничок образовался.

И Мрачный шагнул на Мост лезвия.

***

– Осторожней, – насмешливо произнесла Скатах, – а то тебя потом по кусочкам целую вечность собирать придется.