Каледонский безумец

Так Рианнон, Великая владычица, трудясь унизительным извозом, искупила первое собственное проклятье.

Оставалось ещё два.

***

Рианнон дала сыну другое имя, под которым его знают по сей день. Придери. Хлопоты. Слишком хлопотным оказалось сберечь его.

Сберечь… Сберечь от матери?! Той, что выносила и родила его?! Той, что могла все эти годы быть с ним рядом?! Кто виноват в том, что Рианнон целых девять зим не могла прижать к груди родное дитя?!

– Я ухожу от тебя, Пвилл.

– Почему, милая?

– Ты обманул меня.

– Ты всегда знала, что наш сын растёт в доме Теирнона.

– Ты мог меня туда отвести.

– Ты сама не хотела этого. Ты считала Придери погибшим.

– Да, я считала, что убила его. И ты с этим согласился. И придумал мне наказание.

–Ты прокляла себя. Если бы я не придумал наказание, собственное проклятье настигло бы тебя. Я просто дал ему исполниться так, чтобы ты понесла лишь малые потери.

– Я терпела унижение девять зим!

– Это лучше, чем претерпевать большее.

– Как ты можешь столь спокойно об этом говорить?!

– Моё спокойствие спасло наш союз. Спасло тебя.

– Больше наш союз ничего не спасёт!

– Остановить, Рианнон! Ты прокляла себя трижды. Два проклятья ещё не сняты.

– Я не помню, чтобы проклинала себя.

– Ты была не в себе.

– Я не верю тебе!

– Рианнон, наш сын может пострадать!

– Замолчи! Я ухожу! И не удерживай подле себя моего сына. Ты мог эти девять зим видеть сына, говорить с ним, наблюдать, как он растёт. А я – нет! Теперь всё будет наоборот!

– Теперь будет так, как решит Придери. Он придёт к тебе в любой момент, когда пожелает. Я не буду держать его.

Многих прельстила Маха-Рианнон своей красотой, гордым нравом, смелостью. Был среди этих многих и Манавиддан, сын Лира, вечный миротворец меж Детьми Моря и Детьми Неба.

– Я дорожу моей к Рианнон любовью, – сказал Манавиддану Пвилл. – Но пуще неё я дорожу самой Рианнон. Я знаю, ты не остыл к ней. Это было видно на нашей свадьбе. Найди её, стань ей опорой, стань ей мужем. Одной ей самой с собой сейчас ещё не совладать. Стань вторым отцом нашему Придери, если потребуется. Убереги их от зла. Твой волшебный туман дарит отдохновение, а Рианнон оно понадобится.

Придери рос не по годам, а по сезонам, и когда он возмужал, его выбрали в пастухи Свиньи Аннуина. Надо сказать, что Стадо действительно всегда само выбирало себе Свинопаса. Отставляло прежнего Свинопаса и отправлялось на поиски нового. Так Свиньи нашли Придери, в очередной раз возвращавшегося от матери к отцу. Окружили парня, и главная матка Стада Хен Вен подошла и ласково потёрлась носом о бедро.

– Ох, как от вас несёт! – воскликнул Придери. – А ну, айда купаться! – и повёл их к ближайшей реке.

Вместе со Стадом он пришёл к отцу. Тот, сразу поняв, в чём дело, заулыбался, довольный и гордый сыном, коему выпала такая честь.

Долго пас бы Придери Аннуиново Стадо, если бы не приметил его однажды коварный Гвидион.

– Мальчик-мальчик, отдай мне своё Стадо, – обратился Гвидион к Придери.

– Забирай, – развёл тот руками.

Взял Гвидион хворостину и ну угонять Свиней. Те сперва вроде бы потрусили за ним, а через каких-то три-четыре копейных броска дружно повернули обратно к своему Свинопасу.

– Извини, – сказал Придери Гвидиону, – кажется, они не хотят с тобой идти.

Свиньи утвердительно захрюкали. Матка Хен Вен даже привизгнула для убедительности.

Гвидион посчитал это поистине смертельным оскорблением. С оценкой собственной значимости у него всегда были немалые сложности. Он вечно переоценивал себя там, где нужно было недооценить, чтобы не наломать дров. Дров он однажды едва не наломал, но о Битве деревьев здесь рассказывать долго, это уже совсем другое мабиноги. Скажем так, в то время Гвидион переживал весьма продолжительную пору переоценки себя – ни дать ни взять устроил новый захват Придайна: привёл на Остров Могущества целый новый народ и вот уж почти всю последующую эпоху усердно в упор не замечал, что белги даже не собираются чтить его больше, чем своего прародителя Белена Изначального Огня.

В общем, оскорбления от какого-то свинопаса, будь он даже Свинопасом, Гвидион стерпеть не мог.

– Тогда я убью тебя, – вскричал он, рассчитывая нанести такой удар, который отбросил бы Придери столь далеко, чтобы он никогда не вернулся обратно.

Гвидион принялся расти и становиться ярче, пока, наконец, не превратился в некое подобие солнца (жители Гвинедда, вот кого вам следует корить за неурожай в том неотмеченном хрониками году!), направив ослепительный жар на растерявшегося Придери, который никогда не видел ничего подобного. Зато нечто подобное уже видела и прекрасно помнила Рианнон, которая, будучи Махой, получила такой же удар от Балора во Второй битве на Равнине столбов. Рианнон была достаточно близко к месту событий – они с Манавидданом покинули свой холм, чтобы встретить Придери по дороге.

Пока Гвидион собирал силы, чтобы нанести свой губительный удар, белая лошадь и лазоревый конь преодолели немалое расстояние за считанные мгновения и встали между Гвидионом и Придери.