Калейдоскоп

— Я тоже к этому склоняюсь. Но мне потребовалось немало времени, чтобы это понять. На свете не так уж много людей, которые были бы мне интересны. Многим недостает ума, доброты, они зациклены на самих себе, — он невольно описал Сашу. С тех пор, как он вернулся из Парижа, ее власть над ним усохла почти до нуля. — А ты, Элли? Есть Прекрасный Принц на горизонте?

Она едва заметно улыбнулась и махнула рукой знакомому издателю.

— Мне некогда. В этом смысле — никаких перемен. Приходится делать выбор: или личная жизнь, или карьера.

— При желании можно совместить, — упорствовал Джон. — Если очень нужно.

— Значит, не очень, — честно призналась Элоиза. — Может, меня устраивают пишущая машинка и старые халаты.

— Эл, но ведь так нельзя. Вся жизнь — в трубу.

— Я так не считаю. Откровенно говоря, меня никогда не прельщала домашняя рутина. Не тянуло заводить детей…

— Но почему? — искренне недоумевал Джон. Здесь что-то не так. Люди созданы, чтобы иметь детей. Вот уже двадцать лет он только об этом и мечтает. Просто не везет.

— Они требуют слишком много внимания, отвлекают от работы. Я бы не смогла писать. По-твоему, я сумасшедшая, но только работа приносит мне чувство удовлетворения.

Да, хорошо, что они расстались. Джон даже рассмеялся.

— Ты всегда была чертовски прямолинейной. Знаешь, Эл, расследуя это дело, я познакомился в Париже с одной сногсшибательной женщиной. — Элоиза поднятием бровей выразила интерес. — Она замужем за французским бароном и, разумеется, недоступна.

— Все лучше, чем балеринка.

— Да, эта женщина живет полной жизнью. Глупо с моей стороны, но я очарован!

— Ты еще встретишь свою суженую, Джон. Просто держись подальше от творческих натур. Из них получаются никудышные жены, уж я-то знаю!

Она печально улыбнулась и, прежде чем выйти из-за стола, чмокнула его в щеку.

— Ты слишком строга к себе. Просто мы были молоды и неопытны.

— И ты был неотразим.

Элоиза остановилась, чтобы поздороваться с шеф-редактором. Потом они вместе вышли на яркое солнце. Джон пожелал ей удачи с новой книгой, поймал для нее такси, а сам отправился в свой офис на Пятьдесят седьмой Восточной улице.

Здесь его ждал приятный сюрприз. Один из его помощников разыскал Абрамсов в Сан-Франциско.

— Да что ты говоришь?

Джон весь сиял. Где только они не искали Дэвида, а, отступившись, неожиданно нашли Ребекку! Как выяснилось, в начале шестидесятых годов Абрамсы уехали на юг, чтобы принять участие в марше Мартина Лютера Кинга за гражданские права негров. За свои убеждения они не раз попадали за решетку. Бесплатно оказывали юридическую помощь борцам за равноправие в штатах Джорджия, Луизиана и Миссисипи. Добрались до Атланты. В восемьдесят первом вернулись в Калифорнию. Дэвид после тяжелой операции вышел на пенсию, а Ребекка продолжала защищать феминисток на процессах в Сан-Франциско.

Помощник Джона им ничего не объяснял: на этот случай ему были даны строгие указания.

Джон попросил секретаршу договориться о встрече с Абрамсами и собирался на следующий день вылететь в Калифорнию. Саша по-прежнему была на гастролях. А Джону предстояло еще одно дело…

В четыре часа он ушел с работы и на такси доехал до телестудии. Помахал в дверях полицейским значком и удостоверением, и его тотчас пропустили. Он поднялся на лифте до нужного этажа и из приемной по местному телефону позвонил в офис Хилари Уолкер. Секретарша сказала, что Хилари занята.

— У себя или наверху? — небрежно, как свой человек, осведомился Джон.

— У себя. С мистером Бейкером.

— Когда примерно она освободится?

— Сказала, что не позднее полшестого ей нужно уходить.

— Благодарю. — Чепмен повесил трубку.

Секретарша так и не поняла, кто звонил. Но это был явно кто-то, кто хорошо знал Хилари — возможно, из высокого начальства.

Джон караулил в офисе Хилари. Ровно в пять пятнадцать она вышла. Он сразу ее узнал — еще до того, как секретарша пролепетала: «До свидания, мисс Уолкер». Хилари ограничилась кивком. Она шла, не обращая ни на кого внимания. Джон проследовал за нею в лифт и совершенно ошалел от ее близости. Ему был виден каждый черный волосок в ее прическе. Изящные руки. Стройная шея. Он вдыхал тонкий аромат ее духов. У Хилари была уверенная походка, широкий шаг. Один раз они чуть не столкнулись. Она пронзила его строгим взглядом зеленых глаз, и этот взгляд говорил: «Не задевай меня! Не подходи!»

Она не стала ловить такси, а на автобусе доехала до Медисон-авеню и вышла на Семьдесят девятой улице. Прошла пару кварталов в северном направлении. Джон понял: она следует в клинику. Он терпеливо ждал снаружи. Освободившись, Хилари взяла такси и доехала до кафе «Элейн», где встретилась с какой-то женщиной. Джон занял столик в соседней нише.

До него долетали обрывки разговора.

Собеседница Хилари плакала. Мисс Уолкер явно чувствовала себя не в своей тарелке, но и не выражала особого сочувствия. Джон вспомнил: эта другая — популярная телеведущая, которую только что уволили. Об этом писали в газетах. Очевидно, она умоляла Хилари походатайствовать перед высшим руководством компании. По хмурому лицу Хилари было видно, что она чем-то огорчена.